Минутка смеха и досуга

— Фантастика! Просто невероятно! — выдохнул в изумлении Гамильтон, обращаясь большей частью к самому себе.

Конвой разросся до двадцати трех машин, из которых больше половины составляли дальнобойные дизельные полуприцепы. Все грузовики поддерживали скорость на отметке восемьдесят миль в час, которую установил для них Утенок, ведущий колонку. Геликоптер пролетел вдоль всей линии движущихся махин и завис над огромным черным Маком. Настало время для второй фазы плана, намеченного Гамильтоном.

Перелет в Эллингтон прошел достаточно гладко. По пути Лайл посвятил двух представителей ФБР в происходящее, наиболее полно обрисовав ситуацию. У Гамильтона сложилось сугубо личное мнение об этом офицере. «Абсолютная задница», — думал он, не произнося эту мысль вслух. Не первый год работая в бюро, фэбээровец знал, что появление таких случайных партнеров неизбежно, а потому решил просто поменьше обращать внимания на этого офицера.

Шеф полиции Стэси Лав и двое его людей уже ждали прибытия агентов и Лайла на крыше центрального полицейского управления города Эллингтона. Там была оборудована вертолетная площадка.

Спустившись в помещение, они все вместе принялись тщательно изучать подробную карту этой части страны. Один из патрульных, которого звали не то Барт, не то Барри, подошел к ней и начал объяснять:

— В данный момент они находятся приблизительно здесь, — он указал на точку в верхнем левом углу карты.

— Это около пятидесяти миль к западу? — спросил Гамильтон, быстро сверившись с масштабом.

— Да, сэр. Что-то около этого.
— На протяжении этих миль по обе стороны дороги располагаются преимущественно фермерские поля, — заметил Фиш, внимательно изучающий топографию местности.

Барт кивнул.

— Этот район подходит для полицейских кордонов? — уточнил Фиш.

— Здесь есть более удачное место, — Барт указывал на точку, находящуюся примерно в пяти милях от города. — Мы быстро сможем расставить тут наших людей, а кроме того, в этом месте очень близко к дороге подступают скалы. Они послужат естественным барьером в случае, если тракеры попытаются обойти кордон.

Фиш с уверенностью посмотрел на своего партнера. Гамильтон кивнул.

— Что ж, звучит неплохо, — согласился он. — Сколько сейчас грузовиков в Конвое?

— По последним подсчетам около шестнадцати, — вступил в разговор Лайл. — Но эти сукины дети, похоже, слетаются, как мухи на г..но. Многие спешат присоединиться к колонне.

«Господи», — подумал Гамильтон, — «кто у нас ловит преступников? Если бы все шерифы были такими...» Вслух он обратился к начальнику полиции Лаву:

— Соберите как можно больше своих людей и начинайте ставить заграждения: двойной ряд машин поперек обеих полос, усиленный деревянными балками. Мы держимся на связи с судьей в Санта Фе и будем иметь дополнительную информацию через... — он повернулся к Фишу: — ...двадцать минут?

— Примерно, — подтвердил Фиш.

— Агент Фиш и я возьмем вертолет и перехватим Конвой. Мы сделаем все возможное, чтобы остановить тракеров по хорошему. Если же нам это не удастся, я хочу, чтобы кордоны были готовы и ждали их появления.

Шеф Лав повернулся к своим подчиненным.

— Соберите людей, — приказал он. — Барри, ты обратишься к шерифам и дорожным патрульным через службу оповещения. Можешь воспользоваться громкоговорителем. Нам может понадобиться каждый, кого мы сумеем привлечь. Барт, мне нужны будут также Кэмпбелл и Боб Кларк.

Два фэбээровца направились к выходу, собираясь подняться на крышу, где их ждал геликоптер, и Лайл поспешил следом. Он догнал их уже наверху.

— Я думаю, мне следует сопровождать вас, ребята, — сказал коп. — В конце концов, это я должен арестовать этих ублюдков.

— Да, конечно. Но эта приятная процедура немножко отложилась, не так ли? — ответил Гамильтон с плохо скрытым сарказмом.

Лайл был уязвлен.

— Ты считаешь, несколько конторских крыс лучше справятся с этим делом? — жестко заявил он.

Гамильтон равнодушно пожал плечами и чуть отодвинулся, освобождая на сиденье вертолета место для Лайла.

— Возможно, нет. Но это первый случай, когда нас вызвали, чтобы пресечь обыкновенное нарушение по превышению скорости.

Он подал пилоту знак, и, что бы Лайл ни говорил теперь, его голос все равно потонул бы в рокоте начавших вращаться лопастей винта.

Геликоптер держался сейчас точно над Конвоем. Преодолев отвращение, Гамильтон повернулся к Лайлу.

— Они все держат между собой связь по этой СВ-рации? — спросил он.

Лайл кивнул:

— Правильно.

Гамильтон тронул пилота за плечо:

— Я могу как-нибудь связаться с тракерами по твоей рации?

— Конечно. У них какой канал, девятнадцатый?

— Правильно, — снова подтвердил Лайл. Он начинал наслаждаться своей значимостью. Как-никак, он здесь на положении эксперта.

— Внимание всем грузовикам! Внимание всем грузовикам!

Выполняя свои официальные обязанности, Гамильтон говорил властным голосом, немного удивившим бы тех, кто имел честь беседовать с ним в частной обстановке.

— Говорит специальный агент ФБР Гамильтон. Приказываю немедленно остановиться! Я повторяю: немедленно остановите машины! Дальнейшее движение будет расцениваться как нарушение федерального закона.

Конвой ничем не показал, что слышал его слова, Лайл еще острее почувствовал, как самодовольство переполняет его. Эти тракеры никогда не ответят фэбээровцу. Парень говорит не на том языке, Гамильтон, однако, не собирался прекращать своих попыток.

— Внимание! Водитель... — он заглянул в измятый листок бумаги, который держал в руке, — ...Мартин Пенволд.

— Кто? — не подумав, выпалил удивленно Лайл.

— Их лидер — Пенволд, — торопливо объяснил Гамильтон бросив на копа презрительный взгляд. — Внимание водителю Мартину Пенволду, — повторил агент ФБР, делая ударение на каждом слове. — Ты слышишь меня?

И снова никакого ответа. Лайл решил, что с него достаточно. Этот кретин никогда не добьется ответа.

— Ты неправильно это делаешь, — снисходительно посоветовал он фэбээровцу, отличавшемуся завидным терпением. — Скажи просто: «Резиновый Утенок, ты меня слышишь? Ответь».

— Резиновый Утенок? — переспросил Гамильтон, слегка сконфузившись. Он вспомнил, что слышал это прозвище раньше.

— Да. Это название его Мака для СВ-передач. Он не ответит ни на что другое, — объяснил Лайл. — Давай, впереда!

— Хорошо... — Гамильтон сделал последнюю доблестную попытку. — Внимание водителю Резиновому Утенку. Сейчас же остановите свой грузовик. Вы арестованы.

Так и не дождавшись ответа. Гамильтон сел, опустив в бессилии руку, сжимающую микрофон.

— Может быть, они не слышат меня, — без особой надежды предположил агент ФБР.

Лайл решил приняться за активные действия. Он протянул руку к микрофону, и Гамильтон уступил ему.

— Вызывает один-девять. Вызывает один-девять, — проговорил Лайл с намного более умным видом, который был действительно необходим. — В воздухе патруль, офицер Лайл Уэллэйс вызывает Резинового Ублюдка в этом грохочущем куске черного дерьма. Отвечай!

Для Гамильтона такая пауза оказалась весьма кстати, и он подумал, что сейчас уже не совсем уверен, чью сторону он принял бы, если бы оказался тогда в кафе в Аризоне. Неожиданно удивив всех официальных представителей закона, раздался голос Утенка.

— Пожалуйста, не бросай на ветер таких выражений и вообще не пользуйся языком такого рода, Лайл, — растягивая слова, невинно произнес он. — И особенно не используй их относительно моего красивого черного грузовика.

— То, что ты называешь грузовиком — всего лишь жалкая куча мусора, которую я когда либо имел несчастье описывать, — прошипел Лайл. — И, Утенок, — продолжил он елейным голоском, похожим на мяуканье кота, который подобрался к канарейке, — взгляни-ка наверх, парень. Мы выставили кордоны, и впереди на дороге тебя ждут двадцать вооруженных полицейских. Они получили приказ стрелять в эту черную бочку с фекалиями, чтобы сделать из нее решето...

— Я еще раз прошу тебя не говорить так о моем грузовике, Лайл. — Голос Утенка был спокоен, тоном он напоминал терпеливого родителя, который ставит на путь истинный свое непослушное дитя. Это вызвало у Лайла определенную реакцию.

— Ты можешь засунуть это собачье дерьмо себе в задницу, Резиновый Ублюдок, — провизжал коп, теряя контроль над собой и своим голосом.

В трейлере Мелисса начинала холодеть от страха. Она вопросительно посмотрела на Утенка. Тот, казалось, был не слишком озабочен. Взглянув на женщину, тракер начал говорить в микрофон:

— О'кей, Лайл. Вот что я тебе скажу. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня. Выбирайся из вертолета и лично встань вместе с теми двадцатью молодцами на кордоне. Но прежде чем сделать это, взгляни на надписи по бортам моего Мака.

Гамильтон высунулся в боковой проем геликоптера, служащий входом, но не смог разглядеть ничего, кроме верхушки трейлера. Он знаками объяснил пилоту, чтобы тот опустил машину ниже.

— Видишь? — продолжил Утенок, когда убедился, что надпись действительно хорошо различима для патруля. — «Взрывоопасные веществе Химические препараты, написано там. Это взрывается, Лайл, Я не думаю, что между веществами класса «А» и класса «В» есть существенная разница, хотя я еще ни разу не испытывал их. Но у меня такое чувство, что если эти парни на баррикадах попытаются остановить меня, они будут сидеть на небесах и кушать пирожки вместе с ангелами. С тобой говорил Резиновый Утенок. Мы ушли. Пока.

Он выключил рацию. Мелисса смотрела на тракера полными ужаса глазами.

— На самом деле они не взрывоопасные? — с надеждой произнесла она.

Мужчина отрицательно мотнул головой, лишая ее этой надежды.

— Но ты не собираешься таранить кордон?! — в отчаяньи выкрикнула Мелисса.

— Если они не расчистят проезд, я это сделаю, — хладнокровно проговорил Утенок.

— Ты шутишь.

На этот раз ответом послужил рев двигателя. Утенок надавил на акселератор. Р-р-р-р-у-у-у-у-м-м-м-м-м-м-м-м-м. Нет, он не шутил. Он был сумасшедшим, и вся эта затея была безумна с самого начала. Утенок продолжал набирать скорость — восемьдесятая, восемьдесят пять... Мелисса сидела, откинувшись на спинку и лениво перебирала в уме всевозможные разновидности смерти. Ей нужно было выбрать, который из этих способов она предпочла бы, чтобы умереть. Женщина осознала, что сейчас, должно быть, находится в шоке. Но ничто в мире не в состоянии было ей помочь в данный момент.

В вертолете в это время Лайл делал все возможное, чтобы успокоить двух агентов.

— Он просто блефует, — доверительным тоном информировал коп фэбээровцев. — Поверьте мне, я знаю этого человека. Он никогда не сделает этого...

— Ты хочешь взять на себя ответственность за жизнь всех этих людей? — огрызнулся Гамильтон. Он бросил взгляд вниз, на Конвой. Грузовики находились меньше чем в пяти милях от баррикады и двигались быстрее, чем агенту хотелось бы думать. Он настойчиво похлопал пилота по плечу:

— Вызывай кордон! — приказал Гамильтон. — Скажи им, чтобы немедленно убирали оттуда свои задницы.

Команда, поступившая из геликоптера, оказала на людей, держащих оборону на земле, действие приближающегося снаряда. В первый момент они бросились врассыпную, но потом вынуждены были вернуться, чтобы разобрать баррикаду из бревен и отогнать в сторону полицейские машины, в два ряда выстроившиеся поперек дороги. Лихорадочно работая, они услышали приближение Конвоя. Мощные двигатели ревели уже за ближайшим поворотом, который, копы надеялись использовать как прикрытие. Полицейские возились с последними автомобилями, когда Утенок, на полной скорости вынырнувший из-за изгиба дороги, устремился на них.

Большинство людей бросились искать укрытие, но двое остались в последней машине, чтобы убрать ее подальше с дороги. Их отвага и стремление показать себя во время выполнения долга в итоге оказались незамеченными, если не считать случайного инцидента. Прицеп Мака на повороте чуть вильнул в сторону и задел задний бампер патрульных. Тот, прокрутившись в воздухе несколько раз, улетел в канаву.

Победа! Они прорвались. Сразу за Утенком показалась Вдова. Она улыбалась и махала рукой остолбеневшей полиции. Еще через несколько грузовиков двигался Пиг Пэн. Его средний палец приветственно торчал вверх на высунутой в окно руке.

Когда последняя машина безопасно миновала бывший кордон и растворилась вдали, шеф полиции Лав позволил себе слегка расслабиться и вытер дрожащей рукой пот, струившийся у него по лбу и стекающий на глаза. Боже, это было настолько близко, что можно не сомневаться. Теперь все, что он и его люди могли сделать, — вернуться в город.

Коп начал пробираться к своей машине, окликая по пути остальных офицеров, которые все еще пытались справиться с трясучкой, возникшей от повышения уровня адреналина в крови.

«Боже мой! Они направляются прямо в ГОРОД!» — остолбенел Лав.

Состязание началось. Автомобили полицейских, набрав скорость, проехали мимо Конвоя, который почти сразу замедлил движение, чтобы насладиться триумфом.

Машина начальника полиции с включенной сиреной и проблесковым маячком как могла давала знать о своем существовании. Ее вел Барт. Автомобиль миновал трейлер Утенка и рванулся вперед, в город. Сам шеф сидел, держа в руке микрофон громкоговорителя и обращаясь ко всем, находящимся на улице:

— Я хочу, чтобы все движение — абсолютно все дорожное движение — было остановлено. Есть кое-кто, кого мы должны пропустить. Я хочу, чтобы все следили за сигналами, которые я буду подавать. И, ради Бога, спрячьте свои задницы по домам. В вашем распоряжении две минуты. По истечении этого времени мы начнем движение к западной окраине города.

Мелиса была перепугана до смерти и дышала так, будто пробежала, по крайней мере, несколько миль. Утенок посмеивался, глядя на нее с каким-то маниакальным задором и приглашая всем своим видом присоединиться к его веселью.

— Боже всемогущий! — выкрикнула девушка, но шум мотора заглушил ее голос. Грузовик на полных оборотах начал настигать машину полицейских. — Ты не в своем уме!

Утенок кивнул, улыбаясь и показывая, что он знает это. Потом он громко рассмеялся. Была какая-то необузданная сила в этих звуках. Создавалось такое ощущение, что она дремала до поры до времени, и только сейчас хлынула наружу из самого центра души и жизни мужчины.

«Точно так же он будет смеяться в тот день, когда будет умирать», — подумала Мелисса. — «Я только надеюсь, что этого не случится в ближайшее время».

«Битва Гигантов» — фильм, который показывала в это воскресенье местна телестанция КТНМ, был прерван срочным сообщением. О событиях дня рассказал Деннис Павлон, который писал, редактировал, объявлял и иногда даже сфабриковывал новости для этой станции.

— Сегодня! Опасность! — взорвался журналист оглушительными возгласами в лучшей манере Тома Брокау. — Мы только что получили сообщение, что беглый Конвой тракеров, с информацией о котором мы вас уже знакомили, прорвался через кордон, выставленный против него в районе «Священных Углов» и в данный момент направляется к центру города. По последним данным, ведущий грузовик, за рулем которого сидит мужчина, известный только по прозвищу «Резиновый Утенок», может везти взрывоопасные вещества. Отдел полиции предупреждает всех жителей города: не выходите на улицы. Если в настоящий момент вы находитесь в своем автомобиле, съезжайте немедленно на обочину или тротуар и ждите дальнейших инструкций. Наша телекамера следит за развитием событий, и если вы в течение следующих пятнадцати минут не услышите громкого взрыва, мы расскажем вам обо всем с экрана телевизора. А сейчас мы возвращаемся к нашей воскресной программе. Смотрите продолжение фильма «Битва Гигнатов».

Телезрители поудобнее устроились в креслах и приготовились досматривать картину.

Снаружи, в городе Эллингтоне все было не так спокойно. Дорожное движение на главной улице ничем неотличалось от обычного движения воскресным днем, как вдруг, заслышав вой сирены, водители начали поспешно прижиматься к обочине, как они обычно делали, пропуская пожарную машину или медиков из «Службы спасения». Неожиданно появившийся мотоциклист-полицейский, промчавшийся по середине улицы со скоростью в шестьдесят миль, кричал стоявшим в ожидании водителям, чтобы те отодвинулись еще дальше.

Ни у кого не было времени до конца понять, что все это значит, и никто даже не пытался хоть что-либо сделать. Конвой приближался со скоростью в добрые семьдесят—семьдесят пять миль в час.

Улица, на тротуаре которой смешались автомобили и пешеходы, стала похожа на бортик скоростной трассы, и по ней мчались шесть полицейских машин эскорта и Конвой. Барт, который оказался намного талантливее, чем привык думать его шеф, вел фантастическую моторизованную колонну через центр города. Процессия раскачивалась и подступала вплотную к берегам припаркованных машин, залезала на противоположную сторону улицы и проезжала перекрестки независимо от светофоров.

Пешеходы были заранее предупреждены о приближающемся бедламе и выстроились сейчас вдоль улицы на мостовых, интересуясь, что будет происходить. То, что они смогли лицезреть, было самой настоящей чертовщиной, которую они когда-либо видели. Множество грузовиков летело вниз по главной улице в сопровождении эскорта полицейских. Только немногих интересовало, причастна ли к этому делу служба безопасности, но далее самым твердолобым из них трудно было предъявить счет грузовикам «Грошовое масло Адамса» и «Септик Сэм» согласно всей теории. Когда мимо пронесся «Церковь Странствующих Чужеземцев» с Преподобным Слоном за рулем, который, как и обещал, до отказа жал на педаль, большинство людей оставили попытки догадаться, что все это значит и отправились по домам, чтобы узнать все подробности из вечерних новостей.

Конвой промчался через центральный деловой район города и начал удаляться в восточном направлении. Утенок смеялся как сумасшедший, наслаждаясь жизнью. Мелисса не знала, кричать ей, плакать, смеяться или что-нибудь еще. У нее было такое ощущение, будто она попалась в зубы монстру, но было и что-то такое, о чем, подозревала она, еще будут говорить.

Утенок в боковое зеркало поглядывал на грузовики, идущие за ним.

— Посмотри-ка туда, — произнес он восхищенно. — Ты когда-нибудь в жизни видела столько грузовиков одновременно?

Он снова глубоко, от души рассмеялся.

Слушая его, Мелисса понимала, что тракер имеет в виду. Хотя это и пугало ее, она тоже почувствовала силу Конвоя, энергию, которой было достаточно, чтобы влиять на обстоятельства. По крайней мере, сейчас.

— Зачем мы это делаем? — спросила женщина, затаив дыхание, когда трейлеры проезжали окраину города, устремляясь к хайвею.

Утенок в ответ развел руками, на время отпустив руль.

— Будь я проклят, если сам знаю, — признался он.

— Это началось, когда мы пытались всего лишь удрать и скрыться от старины Лайла. — Мужчина замолчал и еще раз взглянул в зеркало. — Но я полагаю, теперь все изменилось. Это что-то похожее на снежный ком, катящийся с горы. На лавину.

— Ты знаешь, рано или поздно они поймают тебя.

— Мелисса ненавидела себя за то, что была пророком гибели. Но о некоторых вещах нельзя умалчивать.

К ее удивлению, Утенок громко рассмеялся.

— Не-а, — самодовольно согласился он с ее словами, — но я привык к этому. Я уже несколько лет живу с этим ощущением.

Примерно с милю они проехали в полной тишине, если не считать болтовни в динамике, которая изобиловала многочисленными голосами настолько, что трудно было вообще что-нибудь разобрать. Мелисса вернулась к прежней мысли, которая не переставала буравить ее мозг.

— Мне кажется, я могу понять, почему ты, Пиг Пэн и Спайдер Майк делаете то, что сейчас делаете. Но почему остальные идут за вами? Они не бегут от закона. Некоторые из них, возможно, отклонились на сотню миль от своего первоначального пути. Что с ними?
Утенок какое-то время обдумывал свой ответ.

— Я не совсем уверен, — начал наконец он, — но если они думают так же, как и я, возможно, я смогу дать тебе ключ к разгадке.

Мелисса кивнула села поудобнее, приготовившись слушать.

— Все выглядит примерно так, — продолжил тракер. — Человек вроде тебя... Ты прожила большую часть своей жизни на гребне волны, или я ничего не смыслю в этом.

Женщина снова кивнула. Конечно, он был прав, но ведь это не ее вина. Чего бы он хотел, чтобы она делала? Специально стремилась к бедности?

Прервав ее мысль, Утенок снова заговорил:

— А я и большинство этих парней — совсем другие люди. Мы жили не так. Мы смотрели на вещи изнутри, так было каждый день в течение всей жизни. Единственную вещь, которую ты можешь увидеть со своей вершины — это то, что хотя каждый и полагает, будто рожден в этой стране равноправным, некоторые думают чуть иначе. Они пытаются занять как можно больше места, даже если оно им не принадлежит. Вот этот Конвой, — заключил он, показывая рукой на зеркало, в котором отражалась стройная линия грузовиков, — может быть, и есть наша возможность показать, что мы существуем. И с этого момента с нами, тракерами, будут считаться чуть больше, чем раньше.

— Что ж, — Мелисса пожала плечами, — мне кажется, к этому нечего добавить.

— Кроме чего? — с любопытством поинтересовался Утенок.

Вдруг женщина одарила его сумасшедшей, заразительной усмешкой, повторяющей его собственную.

— Педаль до пола! — заключила Мелисса.

Гамильтон в это врем сидел в полицейском участке Эллингтона и по радио вел беседу со штабом округа.

— Он сказал, что везет взрывоопасный груз... Что? Вы проверили, и он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО везет нитро-маннит?.. — агент ФБР оторвался от рации, чтобы бросить на Лайла обвиняющий взгляд. Мужественно сопротивляясь соблазну заложить остальных тракеров вместе с хорошо известной «птицей». Лайл отвернулся и уставился в окно, ожидая окончания разговора.

— Да, это меняет дело, -— продолжал в это время Гамильтон. — По моему мнению, ситуация достигла той стадии, когда необходимо подключение местных агентств, способных оказать давление... Что? Губернатор? Когда? Отлично! Как раз то, что надо. О'кей, я окажу поддержку. Мы это сделаем.

— Национальная гвардия! — выдохнул удовлетворенно Лайл. — Резиновый Утенок, теперь мы точно надерем тебе задницу.

— Знаешь что, Уэллэйс? — проговорил Гамильтон, когда он и Фиш направились к следующей двери, выводящей на пост через тошнотную столовую. — Если нам удастся выставить этот крепкий кордон, я хочу лично увидеть, как ты залезаешь и остаешься на вершине баррикады.

На этот раз Лайл показал ему торчащий вверх средний палец.

— Что, годы уже не те или?.. — огрызнулся Гамильтон, инстинктивно возвращаясь к восьмому уровню, от которого был оторван.

— Ты увидишь! — бушевал Лайл. — Я не нуждаюсь в вашей жалости, сукин ты сын, из-за того, что губернатор передал это дело одному вшивому кретину и кучке его ублюдочных друзей. У меня есть свой план, и вы в него не входите.

— Благодарю Бога за это, — произнес в ответ Гамильтон. — Твое присутствие заставляет меня намного сильнее симпатизировать противоположной стороне.

Захлопнувшаяся дверь положила конец этому разговору, но снаружи продолжали вращаться колеса, приближая Конвой к финальному, неизбежному, кульминационному моменту того, что началось в пустынях Аризоны так недавно и уже так давно.

— Эй, Резиновый Утенок! — позвал он тракера.

— Да... — отозвался тот.

— Дэйв Рэймонд, Эн-Би-Си ньюс

Дэйв Рэймонд! Мелисса возбужденно посмотрела наверх. Этот голос показался ей знакомым. Она перегнулась через Утенка, чтобы поговорить.

— Дэйв, привет! — окликнула она репортера. — Разве это не совпадение?

Парень недоверчиво уставился на нее. Будучи прежде всего журналистом, он передал мегафон кому-то в машине и прокричал: «прекратить», прежде чем ответил на слова Мелиссы.

— Господи, как ТЫ попала сюда? — обратился он к девушке, игнорируя Утенка на некоторое время. — На кого ты работаешь?

— Ни на кого. Так получилось! — выкрикнула она в ответ прямо у носа Утенка.

— Ты всегда была молодцом, маленькая шалунья Мелисса. Давай, я куплю фотографии и записи. По самой высокой цене!

Женщина покачала головой.

— Ничем не могу помочь тебе. Потеряла свои камеры. И Рэймонд не придал большого значения се словам. Он знаками попросил у фотографа, сидящего в машине, его «Nikon».

Высунув свое тело еще дальше из окна, он сделал движение, показывая, что сейчас бросит камеру Мелиссе. Женщина заколебалась. Что может подумать Утенок?

— Давай, бери ее, — не унимался Рэймонд. — Вернешь назад, как только сделаешь снимки.

На этот раз он бросил фотоаппарат, почти коснувшийся на лету подбородка тракера. Мелисса инстинктивно вытянула руки и поймала его. Камера была у нее. Это теперь ее камера.

— Где Билл? — уже другим тоном спросил Рэймонд, видя, что деловое соглашение достигнуто.

— Мы разошлись. Все закончилось. Я сейчас еду в Бразилию.

У Рэймонда вытянулось лицо.

— Опять? Сколько раз ты уже расставалась, оправляясь «на поиски лучшего»? О, ты и не заметишь, как вы вернетесь вместе...

— Но я не хочу возвращаться, — запротестовала Мелисса.

— Все так говорят! Послушай, малышка, я еще вернусь к этому интервью. Мы не можем все время ехать по встречной полосе. Увидимся позже!

Оказавшись случайно между говорящими, Утенок ничем не мешал им, ничем не мог помочь и слышал все до последнего слова, включая и ту часть разговора, где речь шла о Билле. Он холодно посмотрел на Мелиссу в тот момент, когда она скользнула обратно на свое сиденье, держа в руках новую камеру.

— Мистер Утенок, — снова заговорил Рэймонд через мегафон. — Может быть, вы могли бы сказать нашему корреспонденту, что сейчас происходит. У нас есть сведения, что ВЫ отказались остановиться перед заграждением и собирались пробить его своим грузовиком, уничтожив всех полицейских, находящихся там. Вы везете взрывоопасные вещества?

— Да, сэр. Это правда. Конечно, везу.

— Тогда почему вы отказываетесь остановиться? И почему отказываетесь соблюдать лимит скорости?

— Потому что так делают все конвои, — прямо ответил тракер. — Они не останавливаются и не соблюдают лимит скорости.

— Но это противоречит закону. Для таких действий должна быть причина. Она есть?

Утенок начал поднимать стекло на своем окне, Рэймонд сделал последнюю попытку:

— Скажите нам, в чем заключается ваш протест? — прокричал репортер.

При этих словах Мелисса насторожилась. Конечно! Какая замечательная, до гениального простая идея! Она схватила руку Утенка, не позволяя до конца закрыть окно.

— Это оно! — возбужденно выкрикнула женщина. — Ты протестуешь!

Утенок едва не описался над ними обоими.

— Черта с два, — проворчал он.

— Дальше ждать нельзя, — продолжала Мелисса. — Может быть, это сработает на тебя. Скажи им, что у вас — марш протеста. Гражданское непослушание. Это помогло бы тебе избежать петли!

Утенок покачал головой.

— У меня достаточно неприятностей... — начал он. Но Мелисса не собиралась сдаваться.

— Послушай. Сейчас вы всего лишь группа преступников. Вы совершили уголовное преступление. К твоим друзьям это тоже относится. Мне кажется, это ваш единственный шанс.

Когда Утенок, казалось, все еще неохотно, но все-таки смирился с правдой, которую она ему сказала. Мелисса перегнулась через тракера и обратилась к Рэймонду.

— Мы направляемся в Вашингтон, округ Колумбия, где собираемся пройти первоклассной колонной против правительства Соединенных Штатов и семи главных нефтяных компаний.

Она втянула голову обратно в кабину и взяла Утенка за руку.

— Понимаешь? Я работала в телевизионных новостях. Поверь мне, я знаю, что я делаю.

— Я понимаю, понимаю, что ты делаешь, — упрямо ответил тракер. — Просто мне это не нравится.

Тут Мелисса потеряла терпение.

— Ясно, — съязвила она. — Ты хочешь попасть в тюрьму. Тебе нравится безопасность.

Негодование в ее голосе плюс непоколебимая логика аргументов взяли верх. Он одарил женщину смущенной улыбкой.

— О, черт, — с оттяжкой произнес Утенок, — знаешь, а ты неглупа.

— Это преуменьшение, — гнев Мелиссы еще не совсем улегся.

Утенок опустил стекло и крикнул Реймонду:

— Давай сюда твой микрофон. Я тебе кое-что скажу. Когда желаемое появилось у окна, тракер даже не стал ждать вопроса.

— Да, мы катим прямо в Вашингтон, округ Колумбия. Как я себе это представляю, рабочие выступают с акцией протеста против всей этой бюрократии и глупости...

Реймонд, улыбаясь, откинулся на спину сидения в своем автомобиле. Запись шла. Это было как раз то интервью, ради которого он приехал сюда. Именно то, что надо.

В тот момент, когда редакционная машина свернула на боковую дорожку и направилась обратно в Альбукерке, чтобы подготовить это интервью к выпуску вечерних новостей, из СВ-динамика послышался молодой голос, больше похожий на мурлыканье кошечки:

— Привет. Вызываю всех. Вызываю всех. Меня зовут Дарлен и во мне пять с половиной футов. У меня голубые глаза, я блондинка, и я голосую у отметки три-четыре-пять. Мне нужно на восток. Есть поблизости какой-нибудь тракер, способный по-настоящему насладиться моей компанией? Ты слышишь меня? Давай, вперед.

Внезапно — впервые с момента его образования — хаос поселился в Конвое. То, что было стройной, организованной колонной, в считанные секунды превратилось в сумасшедшую свалку. Грузовики пытались обогнать друг друга по всей ширине хайвея. Каждый стремился быть первым, чтоб встретить эту сирену дороги.

После того, как Конвой триумфально миновал Эллингтон, он слегка сбавил скорость из уважения к тем своим собратьям, которые не были приспособлены к темпу, задаваемому дизелями-дальнобойщиками. И сейчас Утенок еще сбросил газ, чтобы дать парням обогнать себя. Пиг Пэн был первым, кто пронесся мимо Утенка, соревнуясь с большим Белым, который вез строевой лес Грузовики шли бампер к бамперу. Сделав несколько нерешительных попыток расчистить для себя путь, Машина Любви столкнула Белого с дороги на ограждения из колючей проволоки. Летящий лесовоз снес на протяжении пятидесяти ярдов столбики ограждения и натянутую на них проволоку, прежде чем окончательно запутался в них и остановился. Его груз каким-то чудом остался нетронутым, с платформы не скатилось ни одного бревна. На место вышедшего из строя лесовоза встал еще больший по размерам Петербилт.

Дарлен подпрыгнула от радости, когда заметила появившиеся из-за поворота примерно в миле от нее грузовики. Наконец-то она поедет! Но как только трейлеры приблизились и девушка увидела, что это пять больших, дальнобойных дизелей, мчащихся по хайвею бок о бок, ее радость сменилась полнейшим ужасом.

Ей некуда было бежать! Она рванулась вправо, потом влево и, конец, вынуждена была искать жалкое убежище у одинокого телефонного столба. Девушка встала за ним, плотно прижавшись, закрыла глаза и задрожала от страха. Оглушительный рев моторов неожиданно перебила по-настоящему ужасная какофония пяти клаксонов, визжащих на разные лады бессчетное количество раз. Это водители, сталкиваясь, подрезали друг друга.

Когда Дарлен открыла глаза, перед ней стояли пятеро тракеров и все одновременно пытались что-то сказать. Находясь в состоянии полнейшей растерянности, девушка улавливала только обрывки их фраз: «Я везу муку и булки», «Водяной матрац с вельветовой отделкой», «Признанный победитель», «Он женат», «Дорогая, я возьму тебя в самую лучшую поездку за всю твою жизнь».

Девушка была польщена до такой степени, что залилась румянцем. Ее ресницы затрепетали. Когда все представления стихли, Дарлен сказала:

— Прекрасно. Я только не совсем уверена...

Не успели тракеры снова начать свой многоголосый концерт, как девушка сама нашла решение. Пусть судьба сама выберет. Дарлен выстроила мужчин в ряд прямо напротив себя.

— Инн... мини... мини... мо... — начала она детскую считалочку. Последнее слово совпало с очаровательным детским жестом. Палец девушки ткнул в Пиг Пэна. Он выступил вперед и взял Дарлен за руку, пока Фортуна не успела включить заднюю скорость.

— Благословляю тебя, дорогая, — пылко произнес Пиг Пэн. — Прошу сюда.

Тракер указал на свой грузовик, и девушка улыбнулась. Она была счастлива, что боги выбрали для нее такой красивый трейлер. Дарлен подумала, что это как раз тот тракер, который говорил что-то о водяном матраце. Это было почти невероятно. Но, подойдя к машине поближе, она одновременно заметила груз и почувствовала его запах.

— Черт побери, — непроизвольно вырвалось у нее.

Пиг Пэн понял, что должен срочно предпринять какие-то действия, пока девушка не переменила свое решение. Он взял ее под локоть и, помогая забраться в кабину, торопливо подсадил.

— Не беспокойся, дорогая, — быстро проговорил он, захлопывая за ней дверь. — Они — те, что в кузове у нас за спиной — единственные, кому следует волноваться.

— Но... — осторожно начала девушка, деликатно выражая свой протест.

Пиг Пэн уже обежал кабину и садился сейчас в машину со своей стороны.

— Ты просто откинься назад и расслабься, — успокоил он ее. — Старина Машина Любви собирается взять тебя в настоящую скачку...

Утенок повернулся к Мелиссе и засмеялся. Они как раз проезжали мимо Пиг Пэна и остальных четверых водителей, которые были не в духе.

— Это и есть старина Пиг Пэн, — усмехнулся Утенок.

— Посмотри-ка: четверо тракеров и он, а старик выиграл так же легко, как будто съел пирог.

— Вызов, вызов, — раздался из динамика голос Вдовы. — Как это они обошлись без тебя, Спайдер Майк? Ты такой молодой и резвый!

— Ты же знаещь, что я берегу себя для одной негритянки... по прозвищу Вдова, — отозвался Спайдер Майк.

Утенок взял в руки микрофон и включился в их болтовню:

— Будь начеку, Майк! — серьезно проговорил Утенок. — Она доведет тебя до того же, до чего довела своих последних четырех мужей...

— О, попридержи свое красноречие, Утенок, — кольнула в ответ Вдова. — Каждый из моих мужей умер счастливым человеком. Я просто до смерти любила их.

Мелисса, улыбаясь, слушала эту шутливую перебранку на СВ, потягивая пиво, извлеченное из холодильника в дальнем углу спального отсека трейлера Утенка.

— Знаешь что, — произнесла женщина, чувствуя себя просто великолепно, — я должна тоже иметь прозвище.

— Как насчет клички Дырявый Рот? — с милой улыбкой предложил тракер.

— Ну же, я серьезно, — обиделась было Мелисса.

— Вот оно. Смотри туда! — Утенок вытянул руку, указывая на дорожный знак. Там было на языке графики написано: «Опасные повороты».

— Опасные повороты? — Мелисса опустила взгляд на свое тело. Оно выглядело совсем неплохо и нравилось женщине достаточно сильно. Ее фигура была стройна и аккуратна. Она имела некоторые округлости там, где им и положено находиться. Но это, конечно, было не то тело, которое способно остановить уличное движение, создав пробку, и не то тело, при взгляде на которое псе мужчины на пляже забывают, зачем туда пришли.

Женщина покачала головой:

— Нет. Я не думаю, что это прозвище подходит мне. Утенок повернулся к Мелиссе и внимательно изучил ее взглядом. По мере того, как глаза мужчины путешествовали по ее телу, женщина начала ощущать неудобство. Тракер останавливал взгляд на наиболее привлекательных местах чуть дольше, чем было необходимо.

— Ничего не могу сказать насчет этого, — рассудительно проговорил он в конце концов.

— Ладно, спасибо и на этом, но давай попытаемся придумать вместе. — Ее большая, чем обычно, неуравновешенность создавала сейчас дополнительные трудности. Утенок улыбался, глядя на женщину.

— Нашел! — торжественно объявил он. — «Мама Тракер».

— Отлично. Просто отлично. — Она откинулась на сиденье и смиренно развела руками. — Это тоже самое, что и «Опасные Повороты».

Утенок повернулся к Мелиссе и дружески хлопнул своей ладонью о ее.

— Поздравляю, — сказал он, — могло быть еще хуже.

— Конечно, — ответила она, оттолкнув его от себя может быть немного сильнее, чем ей хотелось бы. — Меня могли бы назвать Резиновым Утенком.

А тем временем сзади, через несколько грузовиков, Пиг Пэн был очарован обществом свой спутницы.

— Видишь? Что я тебе говорил? — лез из кожи вон тракер. — Ничем не пахнет. Что, разве не так?

Дарлен вежливо понюхала воздух.

— Ничем, — согласилась она таким тоном, будто все еще сама не верила этому.

— Ну вот, ветер относит запах назад, — с величайшим удовлетворением заключил Пиг пэн. — Кх-кх. Хочешь посмотреть мою спальню?

Не дожидаясь ответа, тракер выгнулся и распахнул кожаный полог позади себя. Дарлен окинула беглым взглядом знаменитый публичный дом на колесах. Казалось, нутро спального отсека не произвело на нее никакого впечатления. «Господи», — подумал Пиг Пои полуиспуганно, полувесело, — «может быть, она из эти невинных созданий — девственниц?»

— Вот это — водяной матрац, — объяснил он, удивительно походя при этом на туристического гида в попытке сохранить хладнокровие. — А это настоящий вельвет. А ты любишь музыку? У меня квадрозвучание.

Девушка перебрала кучку кассет и, наконец, выбрав одну из них, вставила ее в магнитофон. Заиграла мелодия из фильма «Последнее танго в Париже» — самой любимой киноленты Пиг Пэна. Он взглянул на девушку. Вот она сидит здесь — стройная, молодая, сексапильная. Волею судьбы сидит в его машине. Тракер не мог в это поверить, просто не мог в это поверить.

— Тебе понравится ехать со мной, — сказал он неожиданно, одарив Дарлен самой обаятельной улыбкой, на какую только бы способен. Пиг Пэн не скрывал своего восхищения. Девушка скромно опустила глаза. Тракер заметил, что ее необходимо слегка расшевелить. Черт возьми, это может оказаться забавным. Он напустил на свое лицо выражение всемирной скуки, он — старый мудрый человек дороги.

— Я не знаю, — начал он, не поясняя, к чему относятся эти слова, — эти длинные, одинокие дни на дороге действительно могут навеять меланхолию. Как говорится в песне: «...печально быть одному...» Но я думаю о своей работе. Я должен доставить этих танцующих девчонок в Вашингтон, округ Колумбия, к завтрашнему дню. Государственная собственность. Но, может быть, я не должен был рассказывать тебе это?

— Рассказывать мне что? — Дарлен настолько отвлеклась от его болтовни, что расслышала только последнюю фразу.

— О правительстве. Я не имею права распространяться об этом.

— Почему? Здесь какой-то секрет?

Пиг Пэн отметил про себя, что уровень ее любопытства пополз вверх и с радостью продолжил:

— Ладно, давай скажем так. Тебе не кажется немного необычным, что такой грузовик, как этот — я имею в виду этот розовый кроличий мех вместо обычной обивки и все остальное — должен везти каких-то старых вонючих свиней? Разве это не кажется немного странным?

— Сейчас, когда ты сказал об этом... — сама не заметив как, Дарлен увлеклась его рассказом.

Пиг Пэн нагнулся к девушке, готовый доверить ей секрет огромной важности.

— Это необычные свиньи, — заявил он, тщательно следя за тем, чтобы его голос держался на уровне шепота. — Это ГОСУДАРСТВЕННЫЕ свиньи.

Дарлен была поражена, потому что смутилась, или смутилась, потому что была поражена, либо то и другое вместе.

— Может быть, они имеют какое-то отношение к свиному гриппу? — робко предположила она.

Пиг Пэн многозначительно подмигнул.

— Возможно. Возможно, что-то общее с тем, что находится за «Железным занавесом». Но, может быть, я и так сказал уже слишком много. Почему бы нам не поговорить о тебе?..

— Обо мне? В моей жизни не произошло ничего удивительного.

— Пусть так. Но что за отличная идея голосовать на дороге при помощи СВ-рации. — Пиг Пэн старательно увеличивал количество тем для разговора. — Куда ты направляешься?

— На восток.

Эти односложные ответы вряд ли могли помочь тракеру. Он отлично это понимал и продолжал стараться разговорить девушку.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты похожа на Жизель Маккензи? — неожиданно произнес Пиг Пэн. Абсолютно уверенный в обратном, он сказал это только для того, чтобы хоть как-то поддерживать разговор.

— Нет. Ни разу. — Дарлен подняла глаза вверх и, обегая взглядом кабину, произнесла:

— Ты знаешь, у тебя действительно очень красивый грузовик.

Пиг Пэн с облегчением выпрямился и сконцентрировал свое внимание на дороге. Диалог коснулся его любимой темы, Он мог говорить о своем трейлере даже во сне, что, собственно, иногда и делал.

— Да-а-а, я потратился на славу. Одно хромирование стоило мне более двух тысяч долларов. Плюс все эти предметы роскоши внутри... Ты видела зеркала в спальне? Ты знаешь, я планировал сначала две колонки, но квадро — это...

Пока Пиг Пэн расхваливал достоинств; Машины Любви, Дарлен была занята демонстрацией достоинств несколько другого рода.

Она успела снять все, оставшись в трусиках и лифчике, когда Пиг пэн наконец обратил на нее внимание. Его речь оборвалась на полуслове. Тракер уставился на девушку в полно остолбенении.

— Черт, — пробормотал он, — я знал женщин, которым нравился мой грузовик, но чтобы так...

Неожиданно на лице Дарлен появилось жесткое выражение, а во взгляде — безжалостность убийцы.

Даже голос изменился, став вдруг глухим и холодным.

— Мне еще нет восемнадцати, и я сейчас закричу «насилуют», — заявила девушка.

У Пиг Пэна окончательно поехала крыша. Все, что он смог сделать, это еле-еле выговорить: «Что?..»

Дарлен внезапно пронзительно завизжала, как ножом полоснув тракера по мозгам:

— На-а-а-си-и-и-и-лу-у-ю-ю-т!

— Подожди. Стоп! — очнулся Пиг Пэн. — Кто-нибудь может...

Девушка прекратила кричать.

— Что с тобой? — произнес тракер в тишине, от которой звенело в ушах. — Я даже не дотронулся до тебя.

— Я знаю, что не дотронулся, — спокойно ответила девушка, — но я кричу «насилуют», надеясь на рацию... — она сделала паузу и подвернула край трусиков, не Оставляя сомнений в своих намерениях. — Я не собираюсь прекращать крика до тех пор, пока ты не дашь мне двадцать пять долларов.

— У меня есть обратный билет в Аризону, где все это началось. А двадцати пяти долларов у меня нет.

Дарлен не интересовали его аргументы.

— Насилуют! Насилуют! Насилуют! — заорала она и потянулась за микрофоном, но Пиг Пэн остановил ее.

— О'кей, о'кей, — сдался тракер. — Только заткнись. Твой вой сверлит мне мозги.

Он протянул руку к тайнику, сделанному в боковом зеркале и достал оттуда купюру.

— Есть какие-нибудь изменения? — с надеждой спросил тракер. — У меня только сотня.

Дарлен вздохнула. Это была Си-банкнота. Она выхватила деньги из его руки.

— Теперь будут, — произнесла девушка, засовывая купюру спереди в свои трусики — самое надежное место, какое она смогла придумать.

— А теперь погоди минутку, — начал Пиг Пэн.

— Я закричу, — предупредила Дарлен. — Эти остальные тракеры прогонят тебя.

Пиг Пэн заткнулся.

— Ты остановишься и высадишь меня на следующем перекрестке, — заключили девушка более спокойно.

В этот момент как раз показался перекресток. Она начала натягивать на себя одежду. Достигнув пересечения дорог, Пиг Пэн сбросил скорость и начал останавливаться.

— Да, кстати, — добавила Дарлен, держась за уже открытую дверь, — если у тебя появятся какие-нибудь идеи после того, как я сойду, лучше сразу забудь о них. Я могу сказать, что ты насильник, в любое время. Когда только захочу. У меня есть свидетели.

Пиг Пэн нажал на тормоза, и Машина Любви проехала еще несколько футов по инерции до полной остановки. Пока машина катилась, Дарлен спрыгнула на землю и захлопнула за собой дверь.

— Пока-пока, чурбан, — попрощалась она через полуоткрытое окно.

— Никогда никому не рассказывай, как ты одурачила меня!» — проревел Пиг Пэн. — Никому не говори, слышишь?! Никому. Я убью тебя!

Проезжая в этот момент мимо, Нэсти Майк отсалютовал Пиг Пэну длинным гудком. Тот отвернулся и посмотрел на девушку.

— Оу, заткнись, — выдохнул он, обращаясь к самому себе. Тракер послал прощальный взгляд Дарлен, которая скромно повернулась к нему спиной. В этом взгляде смешались гнев и глубоко затаенная грусть. Мотор взревел, и трейлер занял свое место в самом конце колонны.

Почти весь Конвой пронесся мимо девушки, и теперь Дарлен стояла на обочине, широко улыбаясь и ощупывая «надежное место», где была спрятана заработанная шантажом банкнота. У нее было такое чувство, будто начинался ее самый удачный день.

Сорока милями южнее, в Ваухнс, NBC показывала интервью с Утенком в выпуске вечерних новостей.

В зале, гордо именуемом «Стоп-бар и гриль "Летящий Орел для грузовиков"», тоже стоял телевизор.

Одинокий тракер Бубба, и Мэдж, сорокалетний подвижный официант, лениво поглядывали на его экран, наблюдая за действием шоу, как вдруг внезапно появилось другое изображение. Утенок вел свой трейлер и примерно с минуту говорил в микрофон, покрыв за это время милю.

— Да. Мы направляемся прямиком в Вашингтон. Это будет демонстрация протеста против всех этих правительственных демократов и руководителей-бюрократов, стоящих у власти, — рассказывал тракер о своих планах.

— А как насчет цен на нефть? — быстро произнесла Мелисса. Ее постоянно было видно на заднем плане, пока говорил Утенок. В руках она держала свой «Nikon».

— Да, самое главное, мы поговорим о ценах на нефть, — продолжал тракер, и его голос наполнялся гневом с каждой минутой. — Крупные нефтяные компании — они делают вдвое, втрое больше того, что привыкли иметь, и они говорят нам, чтобы мы приняли это как должное.

Бубба неожиданно издал торжествующий возглас.

— Правильно говоришь, парень! Продолжай! — обратился он к картинке на экране. — Давай, покажи этим ублюдкам!

— Вы не видите, как политиканы говорят нефтяным компаниям, чтобы те осуществили какие-то перемены, — выступал Утенок. — Нет, сэр. И они лгут нам... Не говорите никому, сколько они имеют и откуда берут. Отлично, может быть, мы сумеем узнать это сами. Если их политики не захотят объясниться, мы сделаем это.

— Черт! — взорвался Бубба. — Это же мои слова!

— Что? — Мэдж подумал, что этот водитель в ящике — довольно-таки симпатичный парень.

— Я должен присоединиться к ним, — произнес Бубба и направился к дверям.

— Ты уезжаешь? — спросил Мэдж, явно удивленный.

— Но ведь у тебя нет груза, тебе сейчас нечего делать на дороге.

— Тогда я оставлю свой грузовик здесь, и возьму твой трактор, но, с Божьей помощью, я все-таки поеду.

«Люди сходят с ума», — размышлял Мэдж. Программа переключилась на коммерческий канал, и сейчас с экрана рассказывали о том, как стать владельцем участка скалы.

Тем не менее интервью с Утенком транслировалась по всему западу Нью-Мексико. В результате этого полдюжины дизелей стояли теперь у границы с Техасом, разводя пары и готовясь присоединиться к Конвою.

Группа «Матерей Сатаны» тут же закончила пикник и запылила по дороге на своих стальных конях. Им не нужно было говорить, куда ехать.

В маленьком городке Каспер'с Конэс Восемнадцати-колесный Эдди, который хвастал больше четырех лет каждым колесом своей машины, ехал сейчас по улице в трехколесной инвалидной коляске, все время слушая болтовню на СВ.

— Один-девять вызывает Восемнадцатиколесного Эдди. Я подруливаю на своем крытом фургоне Пите к месту встречи у отметки чстыре-один-пять. И я говорю: «Черт бы побрал этот дабл-никель».

Конвой продолжал двигаться. Мелисса высунувшись до половины из окна кабины, пыталась сделать несколько панорамных снимков колонны на фоне заходящего вечернего солнца. Через пару минут она втянула свое тело внутрь, чтобы переменить пленку.

— Совсем скоро мне понадобятся телескопические линзы, чтобы весь Конвой попал в кадр, — радостно пожаловалась женщина.

Они засмеялись.

— До того, как все закончится, у нас будет колонна растянувшаяся на весь этот чертов штат.

То, что действительно являлось проблемой для губернатора Хаскинса и двух его ближайших помощников, находилось сейчас в процессе тщательного обсуждения в конференц-зале резиденции губернатора в Санта Фе. В свои тридцать с хвостиком Хаскинс был одним из тех, кто принадлежал к новому поколению политиков — молодой, проницательный, не принадлежащий ни одной партии или платформе, он был избран на этот срок отдаленными округами, и не за горами были уже следующие выборы. Двое мужчин, находящиеся при нем, казалось, были специально подобраны так, чтобы контрастировать друг с другом. Продумав сначала, какой имидж ему выбрать, Хаскинс пожелал услышать два крайне важных мнения, прежде чем принять решение. Чуть позже, когда с мелочами было покончено и ставки поднялись до национального уровня, он позволил себе встать.

Старший из двух помощников, Генри «Биг Хэнк» Мейерс, имел влияние в политических кругах штата дольше, чем Хаскинс баллотировался на предыдущих выборах, ветеран кулуаров и стодолларовых дотаций, он был самым опытным в группе. Второй, Чак Арнольди, еще не достиг и половины возраста «Биг Хэнка». Бывший запасной защитник в команде университета Нью-Мексико по американскому футболу, он начал свое восхождение по политической лестнице с футбольного поля и закончил его, по крайней мере, в здании легислатуры штата. Все трое мужчин смотрели телевизор, который в течение последнего часа просто разрывался от информации и комментариев по поводу акции, предпринятой Конвоем.

— Абсолютно, абсолютно да, — Мейерс несколько раз хлопнул ладонью по столу заседаний. — Здесь повторяются старые времена.

— Я согласен. Для компаний это будет крупным делом, — добавил Арнольди, остановив взгляд на экране телевизора. Тот вдруг неожиданно наполнился толпой людей, стоящих по обочинам центральной улицы и приветствующих Конвой.

— Ты видел эту женщину-шофера? — воскликнул изумленно губернатор. —- Она показала полиции средний палец.

— Я говорю тебе, другого такого шанса не представится, чтобы попасть в газеты на первые полосы. Национальная гвардия уже поднята по тревоге. Мобилизация.

— Конечно. И подумай также насчет штата Коннектикут, — добавил Арнольди. — Все, что нам нужно — сцена, подобная этой, и — прощай выборы.

— Ты должен проследить за этим, Генри, — вдумчиво произнес Хаскинс, обращаясь к старшему помощнику. — Это адская вещь. Бомба замедленного действия.

Мейерс съязвил:

— Тракеры и байкеры** — подонки. Губернатор покачал головой.

— Но не эта толпа, которую ты видишь на экране в течение последнего получаса. Они обычные люди — избиратели. Ты заметил эти плакаты: «Дорогу Конвою», которые они держат над головой? По правде говоря, я начинаю думать, что Конвой пользуется большей поддержкой населения, чем мы.

С минуту они молча следили за происходящим на экране, где в сгущающихся сумерках, словно гигантская елочная гирлянда, перемигивались красными габаритными огнями грузовики Конвоя.

— Но почему они делают это? — в раздражении воскликнул Мейерс. — Ведь это же не может быть только из-за ограничения скорости?

— Я полагаю, они просто находят анархию привлекательной. Кое в чем, — тихо ответил Хаскинс.

— Хорошо. И это все? Они нарушают закон, и неужели так важно для тебя создать репутацию законопослушного гражданина?

— Давай не будем отвлекаться, Генри. Твой шофёр нарушает закон каждый день. Хочешь, чтобы я вызвал за тобой Гвардию?

На какой-то момент Мейерс притих. У него была своя точка зрения на этот счет... Но все еще... Губернатор повернулся к Арнольди.

— Чак, я надеюсь, ты готов совершить небольшую поездку? Ты только что получил предложение быть моим официальным представителем.

Молодой помощник вскочил на ноги, это было как раз то, на что он надеялся, с хорошей перспективой публичного выступления впридачу.

— Что ты предлагаешь? — требовательно спросил Мейерс, полунапуганный тем, что он уже знал.

Губернатор снова переключил внимание на телевизор. Группа молоденьких девушек охапками бросала цветы на капот кабины Утенка.

— Если ты не можешь убить их, — тихо ответил он, — поцелуй их.

Мелисса, случайно попавшая в Конвой, была вне себя от возбуждения. Все проходило даже лучше того, о чем можно было мечтать. Публичная поддержка была огромна, и возрастала по мере того, как колонна проезжала очередной город.

Снаружи темнело, и сумерки сгущались быстрее обычного из-за грозовых облаков, надвигающихся с севера. Внимание женщины неожиданно привлек шелестящий, скребущий звук, окутавший грузовик от передних фар до заднего бампера фургона. Утенок тихо произнес: «Проклятье.» — и начал съезжать на обочину.

— Что это? — тревожно спросила Мелисса, — что случилось?

Не обращая на нее внимания, тракер потянулся за микрофоном.

— Похоже, нас застиг настоящий землеройщик, — объявил он по рации. — Лучше заглушить моторы и заткнуть все щели.

— Что происходит? — потребовала ответа Мелисса.

— Почему мы остановились здесь?

Утенок послал предупреждение об опасности и теперь показывал на лобовое стекло. Видимость свелась к нулю.

— Песчаная буря, — резко ответил мужчина. Он заглушил мотор и начал выписывать замысловатые движения спиной и плечами, разминая их после долгой дороги. — Мы ничего не можем сделать. Подождем, пока буря утихнет, а там посмотрим.

* Медведь — патрульный полицейский (амер. слэнг).
** Байкер — велосипедист (амер.).

Неожиданно разыгравшаяся буря оказалась для всех сюрпризом. Для Лайла это был всего лишь еще один неприятный момент в ряде других таких же. Его план был очень прост, фактически примитивен. Фиаско, которое потерпел выставленный против колонны грузовиков кордон, показало ему, что сила, не меньшая чем Армия Соединенных Штатов — единственная, которая в состоянии преградить путь этому проклятому Конвою. Грузовики походили на гигантский реактивный снаряд во главе с этим Резиновым Утенком, чей трейлер являлся практически боеголовкой снаряда. Проклятье! И хотя коп был сейчас разъярен, он восхищался теми людьми, которые пошли на баррикаду в Эллингтоне.

Однако, если тракеров невозможно остановить прямо, есть ведь и окольные пути. Лайл был сыном и внуком фермера и не раз видел, как волчья стая шла по следам большого стада скота во время перегона. Волки всегда двигались по одному, вразброд. Это были те, кто не мог выдержать темп или просто отбегал время от времени в сторону. Но он видел и таких зверей, которые преследовали стадо на протяжении многих миль, иногда в течение нескольких дней в ожидании удобного случая. В конце концов один из быков ослабевал или отбивался от стада, и тогда волки становились невероятно подвижны, уверенны в себе и смертоносны.

Именно так и собирался действовать Лайл. Он научился этому у волков. Подсознательно он не забывал о возможности того, что весь Конвой может развалиться на мелкие группы, если ему удастся изолировать некоторых из них. Ударься тракеры в паническое бегство — и у копа появится одна, две, три мишени, с которыми он и сделает то, что задумал.

Возбуждение от таких мыслей спровоцировало его излюбленные мечты: его имя в заголовках центральных газет, потом приветственные речи, может быть, даже парад.

Он как сейчас видел перед собой: КОНВОЙ ОСТАНОВЛЕН!

ЛАЙЛ УЭЛЛЭЙС СОБРАЛ В ЗАГОНЕ ЛИДЕРОВ!

Таков был его план. Коп сделал несколько звонков, заручившись необходимой поддержкой, и взял ничем не примечательный автомобиль из полицейского отделения Эллингтона. Это отняло у него некоторое время, но Лайл не беспокоился. Теперь ему нужно было только одно: смотреть на экран телевизора и слушать радио, чтобы точно установить местонахождение этих сукиных детей и узнать, что они делают.

Но выяснить это оказалось не так просто, как предполагал Лайл. Хотя Конвой чуть сбавил скорость при выезде из Эллингтона, он все еще шел в хорошем темпе и не остановился ни разу даже на заправку. Сначала коп решил включить сирену, сигнальные маячки и рвануть вслед за тракерами через небольшие городки, которые Конвой уже миновал. Но вспомнив о газетчиках и телевизионщиках, все прибывающих и прибывающих, Лайлу показалось небезопасным так поступить. Он привлечет к себе внимание и может потерпеть поражение, даже не приступив к активным действиям.

Тогда Лайл отметил на карте все дороги и перекрестки, все ответвления от главных дорог, включая и несколько дорожек, ведущим к фермерским полям, которые только смог найти. Он придерживался скорости около ста миль в час и проносился мимо населенных пунктов, которые, к счастью для него, были немногочисленны и находились на приличном расстоянии друг от друга в этой части штата. Коп уже почти достиг точки, которую отметил на карте, находят в Эллингтоне, но тут разразилась эта злосчастная буря. Она появилась из ниоткуда и у нее тоже была, видимо, своя цель.

Лайл отказывался верить в это, и именно здесь он допустил свою первую ошибку. Коп снизил скорость и съехал на обочину. Это оказалось его вторым, почти фатальным просчетом. Внезапный порыв ветра накинул покрывало из песка на его лобовое стекло и буквально сдул машину Лайла на пашню. Коп остановился. Колеса автомобиля погрузились в песок по самые ступицы. Он завел мотор, стараясь выбраться из песчаного плена, но только еще глубже увяз.

Патрульный выбрался из машины с подветренной стороны, расчитывая найти и подсунуть что-нибудь под колеса, но шквальным порывом ветра ему едва не оторвало голову. После секундной паники он забрался обратно в машину, полуослепший от набившегося в глаза песка и выплевывая его изо рта, как выброшенный на берег кит. Лайл даже не представлял себе, сможет ли он когда-нибудь избавиться от крупинок, залетевших в нос и уши.

Полицейский стиснул зубы в бессильной ярости. Песок заскрипел на зубах, и коп, чертыхаясь, потянулся к рации. После нескольких безуспешных попыток, во время которых из динамика была слышна только болтовня пятнадцатилетних ребят, обменивающихся на волнах СВ мнениями по поводу бури, он, наконец, смог вызвать гараж, который остался в десяти милях позади у перекрестка. Но даже здесь его ждала неудача. Лайл обнаружил, что владелец, он же оператор, он же механик и он же водитель буксира, ушел к своей племяннице на семейный ужин, и его не будет до позднего вечера. Ему невозможно позвонить по телефону, потому что линия нарушена. Когда буря закончится, кто-нибудь сможет поехать и привезти его. Это находится всего в сорока милях отсюда. Но если Лайл будет продолжать пользоваться своим своеобразным языком, вполне возможно, ему вообще никто не придет на помощь.

Коп щелкнул выключателем и начал хмуриться. Занимаясь только этим в течение пяти минут, он начал уставать от самого себя и бросил это занятие. В конце концов, в такую погоду Конвой тоже не сможет двигаться дальше. В машине Лайл случайно наткнулся на «Хастлер» за прошлый месяц, «Все не так плохо», — подумал коп. — «По крайней мере, мне есть что почитать».

Гамильтон и Фиш были не особо довольны собой. После разгрома в Эллингтоне геликоптер доставил их на завод в Санта Фе, где изготавливалась броня для Национальной гвардии. Там они планировали помочь скоординировать и мобилизовать военные силы. Решение губернатора заставило их и Гвардию врасплох.

Национальная гвардия оставалась в состоянии боевой готовности. Гамильтон и Фиш оставались в семидесяти пяти милях от места действий, не имея возможности отказаться от участия в акции.

Предполагая, что они могли бы двинуться вместе с Гвардией, агенты ФБР отпустили свой вертолет назад в Альбукерке, почти сразу же по прибытии на завод. Когда их проинформировали о плане губернатора, чтобы фэбээровцы могли сравнить его со своим, вся группа немедленно отправилась в штаб командования штата.

Командир — генерал Ральстон, чем-то походивший на «жука Белли» из одноименного комикса, сидел за своим столом, обхватив руками голову. Когда в комнате раздались шаги вошедших, он едва взглянул на них и произнес:

— Вы уже слышали о решении губернатора, джентльмены?

Шокированные неподдельной горечью в его голосе, агенты ФБР посмотрели друг на друга и только потом кивнули в подтверждение.

Генерал несколько раз скорбно качнул головой, не отрывая от не рук.

— Ужасная вещь, джентльмены, — снова заговорил он. Было очевидно, что командир до сих пор не пришел в себя от шока. — Ужасная вещь.

— Имея некоторый опыт в общении с Конвоем, я бы не поручился за успех в переговорах с ними, — тактично вставил свое замечание Фиш.

Генерал опять покачал головой, потом встал и подошел к окну. Снаружи, после того как буря прошла восточнее Санта Фе, удивительно спокойный закат окрасил перистые облака над городом в оранжевый цвет. Внезапно, заставив себя очнуться, командир развернулся и уставился на двух агентов.

— Я отдал приказ отправить их к праотцам! — загремел он. — Они предупреждены.

— Конечно, генерал, но будем надеяться, что в этом не возникнет необходимости, — дипломатично ответил Гамильтон.

Старик-генерал метнул на него испытующий взгляд.

— Будем надеяться на это.

В повисшей тишине любые замечания, казалось, были неуместны. Но Гамильтон, тем не менее, заговорил снова. Будучи рекрутом, он получил задания по установлению плодотворных контактов и сотрудничеству с людьми. Сейчас ему везло, как утопленнику. Сначала коп из Аризоны, теперь этот неотесанный болван... По всему выходило, что это дело — самое поганое за всю его карьеру.

— Вот к чему мы подошли, генерал, — как можно более примиряюще начал Гамильтон. — Для дальнейших действий необходимо вызвать назад вертолет.

Генерал не подал вида, что слышал его. Горячая кровь солдата закипела в жилах. Его мыслей по поводу предстоящей битвы не дано было знать никому. Когда старик поднял голову, его глаза сверкали.

— Ни одного шанса, джентльмены. Мы в боевой готовности.

— Но, конечно... — прервал его Фиш, однако договорить не успел.

— Крайне необходимо, чтобы весь персонал и техника были готовы приступить к решительным действиям, — продолжил генерал, игнорируя слова фэбээровца.

— Но, генерал, это всего лишь Конвой, а не война, — возразил Гамильтон.

Ральстон одарил каждого из них стальным взглядом. Мудрозадые федеральные недоноски.

— Еще нет, — зловеще проговорил он. — В любом случае, есть мои приказы, джентльмены, и я настаиваю на их выполнении. Всего хорошего.

— Господи, — едва смог произнести Фиш, когда они вышли из кабинета и закрыли за собой дверь. — Если такие люди на нашей стороне, может быть, нам стоит присоединиться к Конвою?

— Не могу сказать, что не думал об этом, — криво усмехнулся Гамильтон. — С того момента, как это началось, они успели привлечь на свою сторону по крайней мере несколько штатов.

Агенты вернулись к активным действиям с той минуты, как буря, пройдя широким фронтом и помешав им преследовать Конвой, наконец утихла. Они направились к радистам.

— Вызови операторов в Альбукерке и скажи им, чтобы они прислали вертолет обратно, как только он появится, — приказал Гамильтон дежурному оператору.

Он достал четвертак* и положил его на ноготь большого пальца.

— Орел или решка? — спросил он Фиша. — Сейчас посмотрим, кто на этот раз платит за кофе.

Губернатор Хаскинс был взбешен. Проклятая буря до предела взвинтила ему нервы. Его план был рассчитан на молниеносный удар. Арнольди должен был лететь в Тукумкари и договориться об использовании муниципального парка города для встречи с тракерами, а потом выехать на запад и объявить Конвою предложение губернатора. Все должно быть подготовлено незадолго до того, как об этом будет объявлено.

Первая часть плана прошла достаточно гладко. Парк был им предоставлен и практически готов к прибытию Конвоя. Но потом этот идиот Арнольди поехал прямо в бурю и исчез, как сквозь землю провалился. Даже радиосвязь с ним была нарушена в течение последнего получаса.

Время шло. А ответ Конвоя о принятии предложения губернатора до сих пор не был получен. Этот старый дурак — командир Национальной гвардии — каждые десять минут звонил по телефону, жалуясь и без конца повторяя: «Кровь и железо».

Американский Союз Гражданских Свобод публично признал позицию губернатора, но шефы полиции двух городов, входящих в число тех, через которые проезжал Конвой, выпустили воззвание, где губернатор был назван бабой, тряпкой и трусом. Как обычно, Лига женщин-избирателей не знала, чью сторону принять. Выборы были выиграны с наименьшими потерями. «Иисус Христос, где ты, Арнольди», — пробормотал Хаскинс про себя, потрясая кулаками Богу или кто там еще есть наверху. — «В каком же ты аду?»

То место, где находился Богу Арнольди, называлось Драй Хол Салун. Это была крошечная, испорченная непогодой хибарка, расположенная на перекрестке хайвея и второстепенной дороги к западу от Тукумкари. Арнольди имел в запасе достаточно времени. По счастливой случайности он проезжал мимо в тот момент, когда началась буря. Попав внутрь, помощник губернатора удовлетворил любопытство присутствующих там людей, заявив, что он послан Хаскинсом со специальным поручением к Конвою. В конце концов, эти люди были избирателями, а небольшое позитивное публичное выступление никогда не помешает. Потом он, как бы между прочим, заметил, что немного играл в футбол, когда учился в Университете, и бармен настоял на бесплатном пиве для него. Когда Арнольди опустошил бокал почти наполовину, старый мужчина с седой шевелюрой, который выглядел так, будто вырос в пустыне подобно юкке, подошел к стойке и сел рядом с ним.

— Ты — человек губернатора, — произнес он тоном, непохожим на вопросительный.

Арнольди кивнул: — Ты прав.

— Скажи мне, сделку какого рода ты собираешься заключить с этими парнями в грузовиках?

— Боюсь, я не волен давать такую информацию в настоящий момент. — Это предложение Арнольди использовал практически каждый день на пресс-конференциях в столице. Седоголовому понадобилось некоторое время, чтобы расставить слова по местам.

— Ладно, я скажу тебе это, — наконец произнес он. — Если вы не отнесетесь к этим тракерам по справедливости, вам придется иметь дело с нами и всеми остальными, похожими на нас. Разве я не прав, мальчики?

Человек шесть других посетителей бара выразили свое согласие отборными проклятьями и ругательствами.

— Я уверяю вас, что предложение губернатора более чем справедливо, — запинаясь, проговорил Арнольди.

Он вдруг почувствовал свою беззащитность и незначительность.

Старик фыркнул, давая понять, что он думает о политиках и их предложениях. Своим суровым взглядом он приковал Арнольди к месту.

— Лучше, если так оно и будет, — угрожающе произнес мужчина и вернулся за свой столик.
Потрясенный, Арнольди уткнулся в свой бокал. Помощник губернатора обнаружил, что пьет в полном одиночестве.

Когда закружился песчаный вихрь, Утенку необязательно было давать приказ об остановке. Один за другим, похожие на самолеты в фильмах о Второй Мировой войне, грузовики съезжали на обочину и выстраивались в колонну сбоку от дороги, будто заходя на посадку. Четыре «Матери Сатаны», которые оставались в Конвое, забрались в фургон, перевозивший обычно мебель, а сейчас шедший порожняком. Они немедленно завелись и начали спариваться.

— Эй, Пиг Пэн, — вызвал тракера Спайдер Майк. — Ну разве не сучье дело?

— Похоже на то, — отозвался Пиг Пэн. — Потому что оно так же плохо для медведей, как и для нас

— А как насчет твоих танцовщиц в кузове? Думаешь, с ними все будет в порядке?

— Во-первых, это не мои танцовщицы. Я только перевожу их. Во-вторых, ты хоть раз пытался убить одну из этих наркоманок? Они живучи, как кошки, парень. Я могу сказать тебе это с полной уверенностью. Мне кажется, что этот песок может оказаться для них даже полезным — почистит их немножко.

— Аминь, приятель. При мысли о них мои глаза начинают наполняться влагой. Что мы сейчас будем делать?

Это был не праздный вопрос. Большинство длинномеров в Конвое уже давно держались на амфетаминах и сидеть сейчас взаперти из-за песчаной бури, особенно со всеми этими проблемами, которые вертелись у них в головах, было нелегким делом. Паранойя была не за горами.

— Если вы не можете предложить ничего лучшего, я почитаю вам кусочек из романа, который вожу с собой, — предложила Вдова.

— Как он называется? — поинтересовался Биг Нэсти.

— «Вересковый дом».

— О чем он? — с сомнением произнес чей-то голос в конце Конвоя.

— Если ты заткнешься, — сварливо вставил Пиг Пэн, — мы все узнаем это. Давай, Вдова, начинай.

Она прочистила горло и начала монотонно читать: «Агата сидела в будуаре, пристально глядя в зеркало и мечтая о нем, его сильных руках, мужественных бедрах. Наступит ли тот день, когда Эррол сделает ее своей?»

— Господи боже мой, — взорвался Биг Нэсти. Кто-то в колонне издал звук отработанных человеческих газов.

— Прекрасно, если тебе это не нравится, — обиженно проговорила Вдова, — я буду читать про себя.

— Эй, вы, ребята, — вклинился в разговор новый голос, — заткните свои дыры. Это лучше, чем ничего.

— Скажите это своим задницам, — парировал Биг Нэсти.

— Знаешь что, выруби свой громкоговоритель, чтобы не мешать остальным, — предложил Спайдер Майк.

— С удовольствием. Не хочу засорять свои мозги этим дерьмом.

— Давай дальше, Вдова, — подбодрил Пиг Пэн после нескольких минут тишины, — не обращая внимания на этих умников сзади. Мне понравилось насчет мужественных бедер. Когда начинают с этого — значит, скоро будет что-то интересное.

«Позади нее легкая занавеска мягко качнулась, будто от слабого дуновения ветерка. Но ночь была безветренна. Могло ли это быть? «Эррол?» — окликнула она, затаив дыхание и положив руки себе на грудь в попытке унять бешено бьющееся сердце. Занавеска чуть отодвинулась, открыв взору женщины не грациозную фигуру любовника, а хищные движения Джейсона Уилуинса, надсмотрщика. В его глазах горел огонь желания».

— Видишь? — пропел Пиг Пэн. — Что я говорил? Продолжай, Вдова! Педаль до пола!

Заглушив двигатель, Утенок долгое время молча сидел, бездумно глядя в засыпанное песком лобовое стекло. Мелисса начала нервничать. Сам того не замечая, тракер продолжал вести внутреннюю борьбу, переваривая и анализируя тс мысли, что занимали сейчас его мозг. В конце концов, когда напряжение достигло предела и стало невыносимо, женщина достала из кармана монету в один цент и положила на колено Утенка.

— За твои размышления, — ответила она на его вопросительный взгляд. — Если ты собираешься подумать теперь об этом, можешь с таким же успехом сказать все вслух.

— Мне кажется, я и так наговорил уже больше дерьма, чем было нужно.

— Что ты имеешь в виду?

Тракер откинулся на спинку сиденья и, прежде чем ответить, закурил сигарету.

— Похоже, я кое-что преукрасил. Я открывал рот для этих репортеров целый день, чтобы сказать, что МЫ хотим и для чего вообще нужен Конвой.

— Ну и что?

— А что, если я не знаю, о чем говорю?

— В самом деле?

— Может быть — да, а может быть — нет, — медленно, словно нехотя, ответил мужчина. — Но в одном я уверен. Я не оратор и никому больше ничего не скажу.

— Если не ты оратор, то кто же? Политики? Нефтяные компании? Может быть полиция?

Утенок покачал головой, как будто старясь сложить разрозненные части вместе.

— Я не знаю, — ответил он. — Я ввязался в это, потому что некто сунул свой нос в это дело.

— Мне очень жаль. Ты хочешь вернуться назад?

— Нет! Черт, я не могу теперь вернуться никуда, никаким образом. Я думаю, это, вероятно, одна из тех вещей, которую ты до конца так и не поймешь. Ты всего лишь прыгаешь в кабину и едешь, и это все. Давай лучше поговорим о чем нибудь другом.

— О'кей. Откуда ты? Из каких мест?

Утенок улыбнулся, уловив профессиональные нотки в ее голосе. Он окинул взглядом кабину Мака.

— Ты сидишь в этом, — сказал тракер. — Я родился в Эль-Пасо. В настоящий момент у меня есть место в Альбукерке, где я могу повесить свою одежду. А как насчет тебя?

Мелисса показала на два своих чемодана, лежащих в спальном отсеке.

— Вот. Я оставила то место в Лос-Анджелесе, где могла бы повесить свою одежду, два дня назад.

— Куда ты направляешься? Женщина развела руками.

— А что тот парень, о котором говорил репортер?

— Билл? С ним все кончено. Это было всего лишь крупной ошибкой.

— Насколько я слышал... мне кажется, это такая ошибка, которую ты совершала не оди^ раз.

— Ну и что? Тебе-то какое дело?

Утенок явно повернул разговор не в ту сторону. Мысли женщины начали заполнять фразы, которые ей хотелось сейчас произнести вслух. Злые фразы...

— Извини, — проговорил Утенок с такой обезоруживающей искренностью, что гнев Мелиссы тут же прошел. — Я думаю, сказывается вся эта проклятая ситуация. Я не хотел обидеть тебя.

Мужчина ненадолго замолчал. Так и не дождавшись от Мелиссы ответа, он продолжил тихим, почти неслышным голосом:

— Я подумал... сейчас все изменилось. Мы далее не можем знать наверняка, кто гонится за нами а кто пошел еще дальше... Ну, и, я подумал... Если ты хочешь сойти, я полагаю, что смогу остановиться где-нибудь неподалеку и высадить тебя.

— Ты шутишь? — Мелисса положила фотоаппарат на сиденье между собой и мужчиной. — Самая крутая вещь в моей карьере произошла тогда, когда я забралась в эту спальню. Эти фотографии стоят тысячи, даже больше... если я решу позже написать об этом книгу. А кроме того...

— И что? — голос Утенка наполнился холодной яростью. В этих двух словах вылилась наружу злость эксплуатируемого в корыстных целях.

Но женщина была не трусиха и не дурочка.

— А кроме того, я хотела сказать, это стало намного большим для меня, чем просто заданием. Не только работой. Здесь действительно что-то происходит, что-то важное. Я не знаю, что это такое. И не думаю, что ты знаешь, как это назвать. Но есть фотографии или их нет — я хочу быть часть происходящего.

— Конечно, — Утенок не раз слышал нечто подобное.

— Хорошо, что ты хочешь, чтобы я сделала? — выкрикнула Мелисса в раздражении. — Выбросила эти пленки? Какого дьявола?

Тракер посмотрел на нее отсутствующим взглядом.

— Это доказывает, как сильно ты хочешь быть частью всего этого, — ровно произнес он.

Голос Вдовы нарушил установившееся между ними молчание:

«О, Эррол, Эррол. Я всегда любила тебя».

Глядя прямо в глаза мужчины, Мелисса протянула руку и взяла с сиденья камеру. Она открыла заднюю стенку фотоаппарата и стала вытягивать из него полуотснятую пленку. Потом журналистка открыла боковой карман своей сумки и вынула оттуда ролик, снятый этим вечером. С деланной улыбкой, дразня Утенка, она показала ему эти две пленки. В следующее мгновение Мелисса открыла окно со своей стороны и швырнула их в разыгравшуюся бурю.

— Ну? — вызывающе бросила она в сторону тракера. Утенок удивленно посмотрел на нее, точно увидев в первый раз. Господи, сейчас рядом с ним сидела настоящая женщина. Он так давно не встречал ничего подобного, что забыл обо всем и не мог вымолвить ни слова.

«О, Эррол. Мы не должны», — вставила по рации Вдова.

— Ты была замужем? — внезапно спросил Утенок.

— Один раз. Но из этого ничего не вышло.

— Я так об этом думаю: каким бы хорошим мужчина не был, он всегда упускает свой шанс.

«Эррол, Эррол», — ворковала Вдова, целиком погруженная в роман.

— Что-нибудь заметила?

Мысли Мелиссы унеслись далеко в прошлое. Она вновь прокручивала в уме чувства, воспоминания... Словно оглушенная, она покачала головой.

— Слушай, — Утенок выключил рацию. Женщине понадобилось не меньше полминуты, чтобы осознать окружающую ее действительность. Вокруг стояла поразительная тишина. Ни звука. Буря закончилась.

Утенок включил фары. Хайвей был чист. Тракер потянулся за микрофоном.

— Это Утенок. Если вы еще не заметили, сообщаю — пора двигаться. Вы все сохраняйте молчание, слышите? Ни слова о том, что увидите впереди.

Почти в одно мгновение линия грузовиков ожила, став похожей на вереницу ночных животных. Утенок громким гудком провозгласил возобновление Конвоя и выехал на дорогу.

Колонна снова была в движении.

Для Лайла все оказалось не так просто. Когда буря утихла, он попытался раскачать автомобиль, чтобы освободить колеса из пленившего их песка, и рассердился, когда у него ничего не вышло. Коп сел в машину, завел двигатель и дал полный газ — главным образом для того, чтобы показать природе, кто здесь хозяин. Эта попытка увенчалась определенным успехом. Лайлу удалось похоронить задние колеса в песке по самый бампер.

Наконец он вызвал по рации станцию обслуживания, мысленно пригрозив, что лично отберет у них лицензию на СВ-рацию, если они откажут отвечать и на этот раз. Люди на станции ответили, но Лайл услышал все те же слова: хозяин, мистер Твитчелл, решил остаться у своей племянницы на ночь.

— Скажи мне вот что, — начал патрульный так спокойно, как только мог, — почему бы тебе не закрыть на время заправку и самому не приехать за мной на буксире? Это будет стоить двадцать баксов.

— Я не могу этого сделать. На буксире уехал мистер Твитчелл.

У Лайла не осталось сил даже на проклятья. Он заметил приближающийся в его направлении автомобиль. У того горел ближний свет фар. Немного спустя Лайлу удалось рассмотреть, что это старый «форд-пикап», внутри которого находятся двое молодых, примерно двадцати пяти лет, парней. Между ними на сиденье стояла полупустая бутылка бурбона, которую при сложившихся обстоятельствах коп предпочел бы не заметить.

Поравнявшись с Лайлом, «форд» по знаку последнего остановился.

— Как насчет буксира? — спросил коп, показывая на силуэт своей машины, до которой едва доставал свет фар «форда».

Водитель, который преждевременно облысел и компенсировал этот недостаток огромной лохматой бородой, повернулся к своему другу.

— Как ты думаешь, Том? У нас есть время?

Томом звали маленького человечка с усами, закрывающими уголки его губ. Волосы, отросшие до плеч, наверняка оказались бы светло-русыми, если бы он потрудился их отмыть. Некоторое время парень оценивал ситуацию.

— Не знаю, Лен, — наконец произнес Том. — Девушки, которые и так уж нас заждались, могут остыть.

— Он повернулся к Лайлу. — Конечно, если это будет нам что-то стоить...

— Сколько, ты думаешь, это может стоить? — поинтересовался Лайл, не собираясь торговаться. У него уже созрела мысль показать им свой значок, как только его машина окажется на твердой почве. С этой недопитой бутылкой они уже и так были у него на крючке.

Тем не менее Лен что-то подсчитывал в уме.

— Ну, я бы сказал, по соседству за это берут двадцать пять баксов, — разродился наконец парень, когда коп собрался было уже вести переговоры другим способом.

— Каждому, — добавил парень, немного подумав.

— Пятьдесят баксов. Это немножко круто, не так ли?

Однако держа в мыслях план вернуть эти деньги обратно, Лайл согласился бы и на сумму в три раза большую. Но коп был осторожен и не хотел вызывать подозрений, пока его не вытащат из этой проклятой канавы.

Том пристально посмотрел в обоих направлениях пустынного хайвея.

— Независимо от того, каким будет твой выбор...

— О'кей, ребята. Вы меня убедили, — сдался Лайл.

— Вытащите ее сюда. У меня есть важные дела на дороге.

Ни один из мужчин не шевельнулся.

— Что еще? — требовательно произнес патрульный. Лен протянул руку Лайлу, держа ее ладонью вверх.

В полной тишине коп отсчитал пятьдесят долларов и положил в его ладонь. Когда парни подогнали свой пикап вплотную к машине полицейского, оба вышли и стали наблюдать, как тот привязывает трос, обматывая им оба бампера — свой и их. Потом, почти до смешного легко они выдернули автомобиль копа на обочину и вылезли еще раз посмотреть, как теперь Лайл будет отвязывать буксир. Сейчас был его шанс.

— Мне кажется, ребята, вы не знаете кто я такой, — начал он.

— Кажется, не знаем, — согласился Лен.

Лайл достал свой бумажник и, раскрыв его, продемонстрировал значок.

— Офицер полиции.

— Ну и что?

Лен не казался даже слегка удивленным. Его друг возился где-то позади пикапа и не слышал этого разговора.

— Отлично. Когда вы подъехали, парни, я заметил, как вы пьете нечто существенное. Открытая бутылка в кабине. Вы можете лишиться прав за это. Не очень приятная новость, да? Насколько я понимаю, ваши шансы резко упали. До нуля...

Лен, казалось, еще не понял до конца, о чем говорит этот коп. Он смотрел на Лайла, ничуть не изменив выражения своего лица.

— Могу я еще раз взглянуть на значок? — поинтересовался он.

Лайл вручил ему бумажник. Лен некоторое время изучал значок, держа его в свете фар. Потом он залез пальцами в отделение для банкнот, которое было битком набито деньгами, собранными Лайлом в это утро. Коп протянул было руку, чтобы вернуть себе бумажник, но мужчина не сделал никакого движения, чтобы отдать его.

— Это значок полицейского штата Аризона, — заметил он.

— Естественно. Но у меня специальное задание. Я должен вернуться в Эллингтон этим вечером.

Все оборачивалось другой стороной. Совсем не так, как задумал Лайл.

В этот момент он почувствовал булавочный укол. Но только это была не булавка. Лезвие ножа, сверкнувшего в руке Тома, было, по крайней мере, шести дюймов длиной.

— Ты знаешь, — как бы между прочим добавил Лен, пересчитывая купюры в бумажнике более демонстративно, — одна вещь, которую мы просто не выносим, абсолютно не можем выносить, — это коп. Но есть вещь гораздо хуже этой. И эта вещь — коп из другого штата. У нас здесь более чем достаточно своих таких же ублюдков.

Будто в одобрение всего вышесказанного, Том усилил нажим на рукоятку ножа. Лайлу становилось по-настоящему нехорошо.

— Ты убьешь копа, а они поджарят твою задницу, — предупредил он.

Лен засмеялся.

— Мы не планировали смешивать тебя с пылью. Но больше всего на свете мы хотим не встречаться с тобой и твоими ублюдочными парнями из полиции. Однако наши шансы снова поползли вверх.

Он отцепил значок от бумажника и вернул его копу. Бумажник Лен сунул себе в карман.

— Вот твой значок, — пояснил он. — Ты можешь воспользоваться им, когда вернешься в Аризону.

— Одну минутку, сукин ты сын. — На какое-то время Лайл забыл, где находится. Эти ублюдки забрали его собственные пятнадцать баксов плюс еще сто восемнадцать, отобранные им у Утенка и его парней утром. Это было нечестно!

На этот раз нож распорол кожу у него на ребрах с ясно различимым звуком. С таким хрустом удаляют больной зуб.

— Разреши мне прикончить его, Лен, — попросил Том, стоя за левым плечом Лайла. — Рядом никого нет.

— Нет! — решил Лен. — Слишком много пререканий. А кроме того, ты и так уже испачкал это отличное сверкающе лезвие в таком дерьме, как это. Тебе придется выбросить этот нож.

Он подошел к автомобилю Лайла и свернул с крыши СВ-антенну. Потом, для большей уверенности, он вырвал динамики и микрофон внутри машины и выбросил их в песок.

— Не пытайся благодарить нас, — произнес Лен. — Мы сделали это с удовольствием.

Когда пикап растворился в ночи в том направлении, откуда приехал, у Лайла появилась возможность перевести дыхание. Он встретится с этими сукиными детьми позже, на обратном пути. Он запомнил их номера и не собирается забывать. Коп завел машину и направился на восток, постепенно разогнав ее до восьмидесяти пяти миль в час.

Старый Лайл снова был в пути. Эти ублюдки впереди него — им лучше присмотреть за своими задницами.

* Четвертак — монета в 25 центов.

Примерно в семидесяти милях дальше по дороге эти «ублюдочные сукины дети» отлично проводили время.

Когда Конвой тронулся в путь после того, как переждал бурю, он уже стал основным объектом телевизионных новостей и вызвал экстраординарную реакцию по всей стране.

Например, в Канкаки, штат Иллинойс, толпы людей собрались на улице у местной телестанции, чтобы приветствовать Конвой и следить за его продвижением на гигантском телеэкране, установленном в одной из витрин владельцем телекомпании. В нескольких наиболее удаленных областях по всем Соединенным Штатам начался сбор пожертвований в помощь тракерам, чтобы те могли оплатить будущие расходы на юристов и адвокатов. Начали формироваться координационные комитеты.

В Роаноке, штат Вирджиния, группа верующих, собравшаяся на вечернюю воскресную молитву, причислила Конвой к списку затворников и изгнанников, для которых они просили особой божественной милости.

До Майами Бич докатился слух, что Конвой на самом деле держит путь во Флориду, где быстроходные кубинские корабли собрались у побережья, чтобы л пить водителей на освящение.

Известный адвокат по гражданским делам из Чикаго предложил по центральному каналу телевидения принять к рассмотрению дело Утенка, Пиг Пэна и Спайдсра Майка за свой обычный гонорар. ФБР проверило все данные файла Утенка, не обнаружило в них ни одного компроментирующего обстоятельства и отдало приказ приложить усилия к текущему расследованию. Одновременно в Пентагон был выслан запрос на послужной список Утенка. Особенно подробно ФБР интересовалось теми бумагами, где говорилось о двух годах службы во Вьетнаме, где нынешний тракер был летчиком.

Вашингтон, округ Калифорния, гудел, как растревоженный улей от новостей о Конвое и сопутствующих ему событиях. Старейший сенатор из Алабамы собрал комиссию по изучению индустрии тяжелого машиностроения, в частности — дизелей. Эта комиссия руководствовалась предложением, поступившим от либеральных кокэс*. В нем содержались инструкции по проведению полнопрограммных ревизий основных нефтяных компаний, особенно обратив внимание на влияние лимита скорости в пятьдесят пять миль на потребление дизельного топлива в коммерческих межштатных рейсах.

Стихийно образовавшиеся группы приверженцев Конвоя возникли по всем Соединенным Штатам — в Нью-Йорке, Чикаго, Денвере, Сан-Франциско... Они избрали абсурдную, но подходящую к случаю форму поведения — вклинивались на запруженные толпой перекрестки, обнимались, целовались и плевать хотели на правила дорожного движения. Иногда их проклятья сыпались и на голову полиции.

Это был незапланированный праздник — Что-то случилось — и жители Америки относились к мужчинам и женщинам, составляющим Конвой, с неменьшим пылом, чем к звездам телеэкрана. Как к ослепительно сверкающим, но не имеющим квалификации кандидатам в президенты. В каждом маленьком городке, через который пролегал маршрут колонны грузовиков. Конвой встречали приветствиями, обычно сопровождающими триумфальное шествие армии-освободителя.

Первыми двигались тинэйджеры в своих фантастически разнообразных средствах передвижения — от малолитражек, похожих на жуков, до семейных «кадиллаков». Они, словно ручейки, стекались по примыкающим к центральной улицам, чтобы присоединиться к Конвою хотя бы на то короткое время, пока он проезжает через их город. Потом появлялись знаменосцы и люди с плакатами. Некоторые вытягивались в цепочку поперек улицы, держа над головой лозунги со словами приветствия и поддержки.

Главные улицы собрали на себе по два, три ряда любопытных. Тут были неизбежные группировки водителей грузовиков, которые щелкали любительскими фотоаппаратами и просили у своих героев кусочки одежды или клочки волос на память. Когда Спайдер Майк пересекал один из главных перекрестков в Санта Розе, истеричная девушка-подросток вырвалась из цепких рук своего папаши и вскочила на подножку движущегося трейлера, чтобы одарить тракера крепким, мокрым, но неоспоримо горячим поцелуем, полным энтузиазма.

На окраине города Пиг Пэн был задержан двумя молодыми женщинами на мотороллере.

— Куда держишь путь? — выкрикнула блондинка, сидевшая на месте пассажира, когда их транспорт поравнялся с грузовиком. Она была одета в шорты и топик.

Пиг Пэн уселся попрямее и пожал плечами.

— На восток. Мы должны добраться до Атлантического океана, если не придумаем ничего более лучшего.

— Возьми нас с собой, — попросила брюнетка, управляющая мотороллером. Даже сейчас можно было определить, что она чуть выше ростом, чем ее подруга. Девушка носила верхнюю часть от бикини и джинсы.

Пиг Пэн отрицательно покачал головой. С него было достаточно молоденьких хичкайкеров за один день. Однако девушки выглядели чертовски привлекательно на этом крошечном по сравнению с грузовиком мотороллере. Ты ведь не можешь сказать о человеке, которого совсем не знаешь, плох он или хорош. И неважно, что сегодня вот такая милая девушка тебя уже надула.

— Скажите, а сколько вам лет, девушки? — решил поинтересоваться Пиг Пэн.

— Мне восемнадцать, — ответила блондинка. — А Линде почти двадцать. А что? Почему ты спросил?

— Потому что я не беру в попутчицы несовершеннолетних, — объяснил тракер. — Но вы — совсем другое дело. Давайте, подъезжайте вон туда. — Он показал на обочину и сам съехал с дороги, чтобы посадить своих потенциальных попутчиц.

В течение каких-то пяти минут танцовщицы в фургоне претерпели некоторые неудобства, когда к ним присоединился мотороллер, в то время как Линда и ее подруга Арлисс исследовали (пока только взглядом) кабину Пиг Пэна.

— Уаоу! Здесь водяной матрац! — взвизгнула Линда.

— Заройся в этот превосходный мех, — промурлыкала Арлисс, растянувшись на розовом кролике во весь рост и так поведя плечами, что Пиг Пэн почувствовал что-то близкое к полуобморочному состоянию - грудь будто сдавило тисками, а голова пошла кругом.

— Ты был в Конвое с самого начала? — захотела узнать Линда. Сейчас обе девушки находились в спальном отсеке, растянувшись на водяном матраце и повернув лица к тракеру. Их тела отвечали покачиванием на каждую неровность, попадавшуюся на дороге.
Пиг Пэн покашлял, прочищая горло.

— Был ли я там, дорогая? Почему бы тебе не сказать, что я был началом Конвоя. Так же, как любой другой.

— Расскажи нам об этом, — воскликнули подружки в унисон, наполовину высунувшись из спальни, чтобы не пропустить ни слова.

Пиг Пэн занял свое место в колонне. На его лице расплылась широкая улыбка. Он был так доволен собой, что ему ничего не стоило вклинить свой восемнадцати-колесный трейлер между другими такими же, не задев их. С возвращением в колонну Пиг Пэна Конвой снова стал Конвоем.

— Так вот, как раз этим утром, находясь в Аризоне, я, Утенок и Спайдер Майк были...

При самом выезде из города слегка побитый «форд» пятьдесят второго года выпуска пристроился сбоку от Утенка. В нем сидели две сестры — шестидесятилетние старые девы, которые являлись председателями городской библиотеки, общественницами и замороженными социалистками с тех времен, когда Гектор был еще младенцем. Минди, выглядевшая не по годам молодо, протягивала к кабине тракера трехэтажную корзинку со съестным.

— Мне очень жаль, леди, но я не могу остановиться из-за всех этих грузовиков и людей позади меня. Но все равно я вам благодарен.

— Храни тебя, Господь, Резиновый Утенок, — произнесла в ответ Минди. Она бросила пирог, стараясь попасть в открытое окно кабины, но он, не долетев, упал на мостовую между автомобилями.

— Мать, не надо больше терять понапрасну такую великолепную еду, — сказал Утенок. — Вашего благословения более, чем достаточно. И я уверен, оно всю дорогу будет с нами.

— Аминь, — произнесла на прощание Мелисса, когда старый «форд» отстал и исчез, свернув на узенькую улочку. — У меня такое чувство, что нам понадобятся все благословения, которыми нас одаряют. Утенок смотрел прямо перед собой.

— Нас еще ничто не смогло остановить, и ничто не остановит, кроме нас самих.

В тишине, которая последовала за этими словами, взгляд женщины упал на приборы и стрелки передней панели. Она начала рассматривать их.

— Мне знакомо большинство этих приборов, — сказала девушка, — но я не знаю, для чего вот этот.

Утенка рассмешила ее серьезность.

— Я думаю, этот прибор ты не захотела бы иметь в своем автомобиле. Это пирометр — он говорит о температуре выхлопных газов, — голос тракера стал теплым и приглушенным. — Он соединен с термоэлементом в выхлопной системе. Тебе не надо наблюдать за этим прибором. Единственное, что ты должна знать — когда температура приближается к пятнадцати сотням градусов и начинает открываться клапан... — Ты следишь за мной?

— Более или менее. Ты знаешь, ты по-настоящему любишь этот грузовик, да? Я хочу сказать, ты знаешь каждую мельчайшую его деталь. Потому ты и водишь его?

Утенок задумался всего на секунду.

— Нет, — ответил он. — Если бы это было так, я был бы механиком. Нет, мне нравится узнавать, как работает эта машина, а это и есть само вождение. — Он начал улыбаться. — И это абсолютно никак не относится к деталям машины. Иди сюда. Садись рядом со мной.

Плененная переменой в его голосе, Мелисса придвинулась к мужчине вплотную. Сейчас их ноги соприкасались.

— Положи свою руку на руль, — скомандовал он. Женщина осторожно протянула правую руку и коснулась теплого, вибрирующего пластика. Руль дрожал под ее пальцами, как попавшее в капкан животное. Утенок улыбнулся, глядя на выражение ее лица. — Чувствуешь? — спросил он, отлично зная, что да, она чувствовала это. Мелисса кивнула, не желая или не имея сил выразить словами свои чувства.

— Это восемьсот лошадиных сил. А теперь бери их, держи обеими руками.

Не успела она передвинуться, чтобы сесть удобнее, как Утенок бросил руль, оставляя женщину в панике. Но Мелисса не потеряла контроль над собой. Неожиданно она почувствовала всю мощь этой машины. Она ощутила, как ей передается эта энергия, бьющая через край, и наполняет ее руки, все ее тело. Женщина боролась, стараясь удержать грузовик и себя вместе с ним на проплывающей под колесами дороге.

— Это абсолютная сила, — тихо проговорил Утенок, наклонившись к Мелиссе близко-близко, но не загораживая ей обзор. Глаза женщины не мигая смотрели на шоссе. — Сорок тракторов и прицеп — вот что ты сейчас держишь в руках. Восемнадцать тысяч фунтов, идущие со скоростью семьдесят миль в час. Ты думаешь, что никогда не сможешь остановить их. Но ты можешь. Посмотри на этот пневматический тормоз внизу — ради Бога, только посмотри, но не трогай. Если бы мы не везли такой груз и если ты нажмешь на этот тормоз слишком резко — сразу вылетишь через переднее стекло. Я видел, такое случалось. И не один раз.

Мелисса постепенно начинала ощущать правоту слов Утенка. Она чуть ослабила хватку и немного расслабилась. Теперь она чувствовала себя уверенее, она уже так много знала об этой машине...

— Легче. Вот так, правильно, мягко и легко, — подбодрил ее мужчина. Тракер нажал на акселератор и шум мотора пополз вверх, завизжав на высоких тонах.

— Вслушайся. — Утенок протянул руку к рычагу сцепления. — Положи свою руку на мою, — обратился он к Мелиссе.

Она повиновалась, накрыв своей ладонью руку Утенка, а он обхватил свободной рукой руль, чтобы помочь ей управлять трейлером.

— Двенадцатая передача, — объяснил тракер. — А всего их тринадцать. Каждый раз нажимаешь дважды. Чувствуешь изменения?

Мелисса кивнула.

— Это невероятно. Я не знаю, слышу я это или чувствую.

— И то, и другое, — серьезно ответил Утенок. Эта машина заставляет все твое тело вибрировать, будто ты скачешь на горячей лошади. И ты ликуешь от этого. — Он следил за рулевым колесом, доворачивая его то чуть влево, то чуть вправо, чтобы удержать грузовик в пределах желтой сплошной линии. Эти маневры позволяли мужчине держать трейлер на прежнем курсе. Убедившись, что дизель идет ровно, тракер сменил свой тон на менее профессиональный.

— В такие моменты... да, это похоже на одно целое — я и этот старый добрый воин дорог. А впрочем, не так уж это и важно. Просто я полностью принадлежу ему, я знаю, на что я способен и как долго мы можем быть вместе... — в конце фразы голос мужчины перешел на шепот.

Доли секунды понадобились Мелиссе, чтобы осознать: тракер говорил ей о гораздо большем, чем просто о вождении трейлера.

Мужчина рассмеялся и тронул Мелиссу за плечо, чтобы разрядить создавшуюся серьезную обстановку.

— Мне кажется, ты унаследуешь мою машину, — пошутил Утенок.

Женщина не засмеялась в ответ. Она сидели и смотрела не отрываясь в лицо тракера. Ее глаза таинственно заблестели. Улыбка, украшающая лицо Утенка, исчезла.

— Хорошо иметь рядом такого парня, как ты, — сказал он Мелиссе предельно откровенно.

Она качнула головой в его сторону и произнесла в ответ таким же серьезным тоном.

— Хорошо быть здесь.

Непередаваемое очарование этого момента было нарушено голосом Спайдера Майка, раздавшегося из динамика.

— Спайдер Майк вызывает Резинового Утенка. Ты слышишь меня, парень?

— Говори, Спайдер, — отозвался Утенок.

— Эй, послушай, я только что получил весточку из дома. Я уже почти папочка, будь я проклят.

— Это не так уж плохо.

— Да, поздравляю, — вставила Мелисса.

— Только это значит, что я должен съехать на старое восемнадцатое шоссе на Амарилло на следующем перекрестке. Мне придется оставить вас, ребята, — объяснил Спайдер Майк извиняющимся тоном.

— Мы пропустим твою бочку, — успокоил его Утенок. — Может быть, встретимся на обратном пути, а?

— Мы любим тебя, дорогой, — пропела в микрофон Вдова. — Смотри не забудь свою старую негритянку. Слышишь?

По некоторым важным причинам Вдова закончила чтение романа, который возила с собой. Она не могла одновременно читать и вести машину. Это стало ясно буквально на первых милях пути. Всеми слушателями, в число которых теперь входил даже Биг Нэсти, единогласно было решено, что сменщик одного из водителей поведет трейлер Вдовы, пока она не закончит чтение романа.

Пиг Пэн не преминул заметить во всеуслышание:

— Мне ужасно хочется узнать, получит этот Эррол от нее когда-нибудь что-нибудь или нет.

Сменщиком оказался мужчина в двести двадцать фунтов весом примерно одного возраста с негритянкой.

При таком внушительном виде он обладал манерами мышонка. За всю свою сознательную жизнь и большую часть юности, проведенной на колесах, он не утратил врожденной робости.

— Мою машину называют Бэджер Боб, мэм. Такое же прозвище и у меня, — мягко и застенчиво проговорил мужчина, усевшись за руль. Как только трейлер Вдовы тронулся, сразу стало ясно: Бэджер Боб — прирожденный тракер. Чернокожая Вдова расслабилась и целиком погрузилась в чтение.

— Ты знаешь, это отличная книга, — заметил мужчина, когда Вдова, дочитав до конца главы, остановилась, чтобы перевести дух.

— Тебе правда понравилось? — спросила она, искренне удивляясь.

— Конечно да, мэм. И я думаю, что читатель тоже не так уж плох... — вырвалось у сменщика до того, как он успел остановить сам себя.

Вдова была тронута. Слова тракера коснулись той струнки ее души, которая была всем хорошо известна. Это снова произошло.

— Почему бы мне не поблагодарить тебя за эти слова, Бэджер Боб? — растроганно произнесла женщина. — Ты ведь не женат, не так ли?

Он смущенно покачал головой, не отрывая взгляда от дороги.

— Нет, мэм. Конечно, нет. Мне до сих пор никто не предлагал этого.

Вдова улыбнулась и скользнула по сиденью ближе к тракеру.

«Но где же Эррол?» — продолжила читать негритянка. — «Все тело Агаты трепетало в ожидании того момента, когда сильные руки ее возлюбленного обовьют ее».

— Йа-хо-о-о! — не смог сдержать эмоций Биг Нэсти. — Иди и бери ее, Эррол, мальчик. Поспеши, поспеши!

Неожиданно сбоку от кабины Утенка возникла гирлянда мигающих огней. Это снова был фургончик телекомпании Эн-Би-Си.

— Сукины они дети! — рявкнул Утенок. При виде машины журналистов тракер не смог удержаться от восклицания. Руль чуть дернулся в его руках, а сердце застучало сильнее. Справившись с собой, Утенок выровнял грузовик.

Теперь, с наступлением темноты, на крыше репортерской машины ярко горел прожектор.

— С меня более чем достаточно этого пронырливого дерьма, — громко объявил Резиновый Утенок.

В свете прожектора отлично был виден Дэйв Рэймонд, говорящий что-то в телекамеру.

Голос репортера едва заметно задрожал, когда он заметил, как головной трейлер, нарушив стройную линию колонны, начал выезжать влево, сталкивая журналистов с дороги. Дэйв крикнул: «Стоп камера!» и взялся за свой мегафон.

— Что ты делаешь, дурья твоя башка? — заорал он в окно Утенку, находящемуся в данный момент всего в нескольких дюймах от фургона.

Тракер высунул голову из окна и прокричал в ответ:

— Всего лишь стараюсь помочь тебе взять у меня интервью!

К этому времени фургон двумя боковыми колесами уже ехал по обочине.

— Ты сталкиваешь нас с дороги! — проорал Рэймонд.

— Возможно. Хорошо, тогда я лучше займу свое прежнее место. Предлагаю тебе сделать то же самое.

Огромный Мак постепенно перестроился в правый ряд.

— Погоди минутку. Ты не можешь этого сделать! — надрывался репортер. — Ты колоссальная новость!

В окне Утенка показалась рука с поднятым вверх средним пальцем.

— Разве ты ничего не слышал о губернаторе? — в отчаянье завопил Рэймонд, когда Утенок прибавил газ и начал отрываться от газетчика.

На этот раз из окна высунулись обе руки, демонстрируя тот же жест. Рэймонд был ошарашен. Кто ведет грузовик? Это не может быть Мелисса.

Дело начинало принимать совсем иной оборот. Будто маленький домашний пудель вздумал бороться со слоном.

На репортерской машине заиграли отблески красных мигалок патрульного автомобиля полиции, сирена копов ударила газетчиков по ушам и фургон сразу же посторонился.

Утенка, так же как и телевизионщиков, удивило неожиданное появление патрульных в сопровождении эскорта мотоциклистов.

«Чего ради этот телефургон объявился здесь? Снять фильм о больших задницах в полицейской форме?»

Тут тракер заметил мужчину, одетого в дорогой костюм. Этот человек, высунувшись через заднее окно машины, говорил что-то в мегафон. Фургон телевизионщиков вырвался вперед, обогнав и грузовик и полицейских, а люди в нем деловито принялись запечатлевать разыгравшуюся чуть позже сцену.

— Привет. Приветствую тебя, Резиновый Утенок, — выкрикнул мужчина в костюме. «Господи Боже, Арнольди», — подумал мужчина про себя. (Кому еще могло бы адресоваться это обращение?) — «Ну что за дерьмо! Тут полно журналистов, мой мальчик».

Утенок даже не повернул головы, и Арнольди вынужден был продолжать, обращаясь к «пустому месту».

— Я — Чак Арнольди, специальный помощник губернатора Хаскинса. Ты можешь остановиться? Мне нужно с тобой поговорить.

Тракер быстро взглянул в его сторону и отрицательно качнул головой.

— У меня есть сообщение от губернатора Хаскинса, — выразительно произнес Арнольди.
Утенок пожал плечами, всем своим видом говоря: «Ну и что с того?»

Раздраженный взгляд Арнольди упал на телефургон, который ни на секунду не прекращал съемки, и помощник губернатора почувствовал себя добычей. Нет, не добычей, а жертвой внезапного вдохновения журналистов. Глубоко внутри, в клетке, где он прятал свои эмоции, начал хихикать тоненький голосок. Это было великолепно! Пусть его снимают эти камеры, пусть они сделают фотографии и поместят их на первые страницы газет.

— Ладно. Если ты не хочешь остановиться, не мог бы ты хоть чуть-чуть сбавить скорость, чтобы я перебрался на подножку твоей кабины и смог поговорить так? — задал он вопрос тракеру.

Утенок ненадолго задумался. Этот человек в костюме был, конечно, большой задницей, но может оказаться большой смешной задницей, если его слегка тряхнуть, особенно в присутствии телевизионщиков. А кроме того, им всем не помешает узнать заранее, с кем имеет дело губернатор.

Сбросив газ и идя со скоростью примерно пятьдесят миль в час, тракер махнул рукой, приглашая Арнольди совершить задуманное.

Патрульная машина прижалась вплотную к трейлеру, и пересадка началась. Задняя дверь автомобиля полицейских несколько раз открывалась и захлопывалась, прежде чем сработал механизм стопора и удержал ее в нужном положении. Арнольди пригнулся, встав на подножку и держась руками за распахнутую дверцу. Его галстук бился на ветру, вытянувшись в сторону движущегося борта грузовика. Вся картина напоминала обычную историю: так старая домработница неохотно проверяет температуру воды в бассейне.

Теперь все было в руках Утенка. Как только нога Арнольди готова была коснуться подножки кабины трейлера, грузовик медленно ушел вправо, оставляя лишь тонкий свист ветра между двумя автомобилями в поддержку помощнику губернатора.

Сделав несколько поистине героических попыток найти свободной ногой какую-нибудь опору, Арнольди показал чудеса эквилибристики и почти добился успеха. Ему оставалось всего лишь втянуть тело обратно в машину, но в этот момент патрульная легковушка попала колесом точно в центр ямы, зиявшей посреди дороги.

В течение нескольких секунд Арнольди висел, держась за открытую дверь, болтаясь на ветру, как совсем недавно делал его галстук. Автомобиль начал останавливаться, резко затормозив и почти потеряв Арнольди и дверь, в которую тот вцепился. Она медленно, но верно отрывалась от кузова под весом человеческого тела. Потом до водителя копа дошло, что ему стоит вести машину без резких рывков, с постоянной скоростью.

Помощник директора в фургоне положил руку на плечо Рэймонда.

— Господи, — произнес он взволнованно, — может быть, мы должны помочь ему?

Рэймонд оборвал его разъяренным взглядом.

— Снимайте! — приказал он. — Это классика. Мы не можем прервать съемку.

Когда, по мнению Утенка, Арнольди пережил достаточно неприятных моментов, тракер подогнал свой грузовик так близко, что его борт оказался всего в нескольких дюймах от мужчины, скребущего коленями по асфальту.

— Залезай сюда, — скомандовал Утенок, свесившись через окно из кабины Мака и схватив Арнольди за пиджак. Тракер потянул за рукав, Арнольди сделал попытку подтянуться и вдруг одним резким движением (не без помощи Утенка) взлетел вверх и распластался на двери кабины. Так выпрыгивает из океанариума дельфин и замирает в воздухе, ловя брошенную ему рыбку. Помощник губернатора словно приклеился к металлу кабины, и на этом пересадка завершилась.

— Отлично, отлично, партнер, — бодро заявил Утенок, глядя в побледневшее, изумленное лицо гостя. — Рад приветствовать тебя на борту моего трейлера. Это был всего лишь маленький трюк. Нужно было показать этим парням из новостей, на что ты способен. Они сейчас, наверное, уже сообщают об этом губернатору.

При упоминании о телекомпании на лице Арнольди автоматически расплылась улыбка. Он сделал это! И телекамеры записали его поступок на пленку, которую увидят все потенциальные избиратели. «Они продолжают снимать», — напомнил сам себе помощник губернатора. Он окончательно взял себя в руки и рассмеялся, надеясь на то, что камера запечатлеет и этот момент, показав его с самой лучшей стороны.

— Во-первых, по поручению губернатора Хаскинса я рад приветствовать Конвой в нашем штате.

Утенок никак не прокомментировал это заявление. Он лишь чуть приподнял бровь.

— Как вы знаете, губернатор давно уже проявляет интерес к проблемам тяжелого машиностроения, в частности, дизелей, — продолжил Арнольди. — Поэтому он просил меня передать свое личное приглашение тебе и всему Конвою провести ночь в муниципальном парке Тукумкари. Конечно, в качестве его гостей.

Тут Утенок не выдержал.

— Дерьмо собачье, — вырвалось у него.

— Нет-нет, правда, — настаивал Арнольди. — Губернатор Хаскинс лично собирается выехать вам навстречу, чтобы пожать тебе руку, Утенок. Я сам сделал все необходимые приготовления в парке. Ты, должно быть, устал. Так ведь?

«С этим дерьмом неприятностей не оберешься», — угрюмо подумал тракер. — «Поело всех этих льстивых фраз обязательно качнутся оскорбления». Может быть, их будет не так много, но сейчас заманчивые предложения настораживали Утенка, и губернатору с его помощником не удалось убедить тракера поверить в их слова. Он был взбешен.

— Убирайся отсюда! А ну, живо с моего трейлера! — рявкнул он в изумленное лицо Арнольди.

«Господи», — подумал тот. — «Парень на самом деле параноик». Теперь помощника губернатора интересовал вопрос: а что, все остальные участники Конвоя тоже шизофреники и параноики? Вслух же он сказал:

— Послушай, я абсолютно искренен с тобой. Полиция не будет вас беспокоить. Они получили жесткий приказ не...

Утенок, не желая слушать дальше, вытащил из-под сиденья роковый гаечный ключ и мягко опустил его на выступающие костяшки сжатой в кулак руки, которой Арнольди держался за дверь.

— Убирайся вон, — предупредил он еще раз более тихим, угрожающе спокойным тоном.

Арнольди совсем не хотелось делать то, о чем его просили. Это могло в один момент разрушить тот имидж, который он создал себе, рискуя жизнью, не более десяти минут назад. Если он оставит сейчас грузовик Утенка, его политическая карьера, его будущее отложится еще на годы. Мужчина решился на безнадежную попытку — сказать правду.

— О'кей. Подожди. Я кое-что скажу тебе. Могу я доверить тебе нечто важное?

Утенок положил ключ на сиденье рядом с собой.

— Можешь. Доверь.

— Губернатор дал запрос на Национальную гвардию. Он хочет применить ее, чтобы остановить тебя, — объяснил Арнольди. Он хотел еще что-то добавить, но ему не удалось этого сделать: дал о себе знать поворот, который грузовик прошел на скорости около семидесяти миль в час Арнольди придавило центробежной силой к кабине, и едва не расплющило, пока трейлер с бешеным ревом вращал колесами по дуге дороги.

— Хорошо. Как бы там ни было, — продолжил помощник губернатора, когда машина выровнялась и пошла по прямой, — приближаются следующие выборы. Ты понимаешь. А все эти люди, которые выступают в твою поддержку, — они избиратели.

Утенок кивнул. Теперь слова и действия представителей закона обретали смысл, который он мог понять.

— Как губернатор будет выглядеть перед ними, если он отдаст приказ уничтожить тебя и твой дурацкий Конвой, а? При помощи армии?

— Его повысят в звании.

Вмешательство женского голоса заставило Арнольди внимательнее всмотреться в мягкий полумрак кабины, освещаемой лишь приборной доской. Он хотел увидеть говорящего. Однако женщина оставалась в интригующей тени. Арнольди, как любой другой житель Америки, слушающий в этот день радио и смотрящий телевизор, знал, что ее зовут Мелисса Дэвис и что она — известный фотожурналист. Что эта женщина делала здесь, в Конвое, каждый мог только догадываться. Его это не касалось.

— Что нужно от меня губернатору? — спросил Утенок.

— Только поговорить. Может быть, он сможет помочь тебе. Может быть, ты поможешь ему, Рука руку моет. Ты сейчас добиваешься своими действиями уважения к себе и твоим товарищам, защищаешь свои и их права. У губернатора достаточно власти, чтобы сделать желаемое реальностью.

— Звучит разумно, — согласился тракер. Он повернулся к Мелиссе.

— А ты как думаешь?

У Мелиссы ответ был давно готов. Когда-нибудь, позже, у Арнольди мог бы возникнуть вопрос: «А не был ли этот ответ приготовлен заранее?»

— Я считаю, ты должен встретиться с губернатором, — произнесла женщина срывающимся голосом, — при условии, конечно, что все гарантии будут зафиксированы на бумаге.

Она начала загибать пальцы, перечисляя свои требования удивленному Арнольди:

— Тракеров не трогать. Никаких арестов. Никаких беспокойств. Сюда входит и отмена штрафов за скорость. Пока Конвой будет двигаться по территории штата, его скорость будет шестьдесят пять миль в час. — Мелисса повернулась к Утенку: — Я ничего не забыла?

— Ты перечислила все, что нужно.

Арнольди был ошеломлен. Не столько самими требованиями — он предвидел их — сколько человеком, который их выдвигал. «Кем же все-таки была эта женщина?» — подумал помощник губернатора. Вслух он произнес:

— Я уверен, мой босс согласится дать вам эти гарантии, — вяло пообещал он.

— В письменном виде, — быстро подсказал ему Утенок.

— Вполне справедливо. М-м... Мэм, могу я задать Вам вопрос?..

— Она — мой официальный советник, — прервав и одновременно ответив на вопрос Арнольди, объяснил Утенок. — Просим прощения, — он наклонился к Мелиссе и что-то прошептал ей на ухо. Она хихикнула и кивнула.

— Хорошо. Я надеюсь, вы не отнесете это на свой счет. Не то, чтобы я не доверял всем этим замечательным ребятам-политикам... Просто я предпочел бы застраховать эту гарантию губернатора. Итак, мы всего лишь собираемся проделать оставшийся путь в вашем присутствии.

Неожиданно тракер закрыл окно, крепко, но абсолютно безболезненно зажав левую руку Арнольди. У того не было никакой возможности освободиться.

Сначала Арнольди ужаснулся. Потом просто ударился в панику. И наконец, к нему пришли страх, досада и унижение. Каким же идиотом он будет выглядеть на экране телевизора! Но подождите. Кое-что еще можно спасти.

— Я — заложник! — выкрикнул он в неотступно следовавшую за ним телекамеру, откинувшись назад, чтобы лучше показать свою захваченную в плен руку.

— Передайте губернатору, чтобы он поторопился. Я буду держаться так долго, как только смогу.

— Эй, вы все! — раздался из динамика голос Спайдера Майка. — Я почти у того поворота, где должен буду покинуть вас Я говорю всем: до свидания.

После дружного хора, исполняющего многочисленные пожелания удачи, раздался голос Утенка.

— Эй, парень, — серьезно произнес тракер, — держись настороже, о'кей?

— Все понял, о'кей, — весело ответил Спайдер Майк.

— У меня не должно возникнуть никаких проблем, Утенок. Я всего лишь бедный мальчик, который держит путь домой, чтобы стать папочкой. И это все. Если кто-нибудь будет спрашивать меня — я ничего не знаю ни о каком Конвое.

— Звучит неплохо, — отозвался Утенок. — Но послушай. Когда ты свернешь, ты будешь один — и передняя дверь, и задняя. Не забудь об этом.

— О'кей, тебя понял. Со мной ничего не случится. У меня есть друзья наверху. А кроме того, мы — герои. Ты не знал об этом?

— О'кей. — Утенок попытался рассмеяться, чтобы рассеять возникшее у него дурное предчувствие. — Ты немало сделал для нашего общего дела, слышишь? Мы будем думать о тебе.

— Благодарю, — откликнулся Спайдер Майк. — Это был настоящий рейс, Утенок. В любое время, как только надумаешь стать передней дверью, не забудь оставить местечко и для меня.

Старый Даймонд Рео тракера оставил стройную линию грузовиков на следующем перекрестке, поменяв направление. Теперь он двигался на юг.

Когда вдали стали едва заметны задние габариты трейлера Спайдера Майка, быстро удаляющиеся по примыкающему шоссе, Утенок снова взялся за микрофон.

— Эй, ребята, все сейчас слушают меня, — объявил он. — Есть дело. Губернатор этого штата хочет поговорить с нами.

В динамике стояла полная тишина, не считая слабого потрескивания радиопомех.

— Святая ложь, — наконец раздался среди этих щелчков и шороха чей-то голос.

— Что ему нужно? — спросил другой голос.

— Я точно не знаю, — откровенно ответил Утенок. — Но он выслал своего помощника нам навстречу, чтобы тот пригласил Конвой остановиться в парке в Тукум-кари. Он готов дать нам определенные гарантии: никаких арестов за превышение скорости или за что-либо другое. А еще мы тут привязали к себе его помощника на тот случай, если понадобится напомнить губернатору его обещания. Так вот этот ассистент говорит, что мы будем гостями губернатора. Что скажете, парни?

— Святая ложь, — проговорил новый голос тем же недоверчивым тоном. — Это, скорее всего, будет первой неприятностью для всей нашей команды.

После всеобщего гама, перешедшего в гудение, Утенок попытался заговорить снова.

— Кто у нас идет задней дверью?

Он вынужден был спросить несколько раз, прежде чем остальные тракеры не затихли окончательно и у него не появилась возможность быть услышанным.

— Последним идет Джорджия Гатор, — прозвучал наконец ответ, — и ваши задницы в такой же безопасности, как если бы они покоились сейчас на коленях у ваших мамочек.

— Огромное десять-четыре за это, старина. Ты не видишь поблизости каких-нибудь признаков медведей?

— Никаких. Дорога чиста. Она не была так девственна со времен войны. Похоже, все Смоки* вернулись в кавалерийскую школу.

— Десять-четыре, приятель. Будем надеяться, они там и останутся, — повеселел Утенок.

— Примем это за основу. Прорвемся!

Но Утенок еще хмурился, выключая рацию и вставляя микрофон в гнездо.

— В чем дело? — поинтересовалась Мелисса. Тракер поморщился и мотнул головой, будто прогоняя дурной запах, коснувшийся его ноздрей.

— У меня гадкое предчувствие, — ответил он. Мужчина пристально смотрел на юг. — Мне не нравится, что люди покидают Конвой. Не так скоро... Пока еще нет...

— Я поняла, что ты имеешь в виду, — успокоилась Мелисса. — Моя бабушка была ирландкой, и она часто говорила мне: «Мелисса, не создавай себе трудностей. Их и без того всегда более, чем достаточно». Что ты на это скажешь? — обратилась она к Утенку.

Тракер немного расслабился, даже улыбнулся.

— Знаешь, — он смерил ее оценивающим взглядом, — ты дьявольская женщина.

Мелисса осторожно тронула его за руку.

— Святая ложь, — посмеиваясь скорее над собой, чем над тракером, — проговорила она. — Я буду одной из неприятностей для всей вашей команды.

* Кокэс — амер. caucus — закрытое собрание партийных лидеров для предварительного обсуждения политических и организационных вопросов.

** Смоки — полицейский, коп-патрульный (амер. слэнг).

— Что, черт возьми, происходит? — изумленно спросил Фиш. — Старина Лайл в клетке?

— Будь я проклят, если знаю! — ответил Гамильтон. Девушки на центральном коммутаторе штата сказали, что он выражался абсолютно бессвязно и ужасно непристойно.

— Ладно, по крайней мере, мы знаем, что у нас есть тот, кто нужен. Когда нас вызвали, чтобы отправить вытаскивать из тюрьмы этого сукиного сына, я уже хотел было положить на стол свой значок.

Гамильтон сочувственно закивал:

— Понимаю, что ты имеешь в виду, — согласился он, — понимаю. — Дьявольская ухмылка начала расползаться на его лице. — Ублюдочная полицейская задница, — хихикнул Гамильтон. — Как ты думаешь, что он мог натворить? Фиш рассмеялся.

— У меня едва хватает терпения ждать, чтобы выяснить это, — заметил он, Фэбээровец посмотрел на свои часы. — Но, с другой стороны, я не вижу большой необходимости торопиться, чтобы снова увидеться с ним. Что скажешь, если мы остановимся в этом маленьком кафе и выпьем по чашечке кофе?

Гамильтон замедлил шаг, подойдя почти к самому турникету.

— Сейчас, когда ты упомянул об этом, не стоит размениваться на мелочи.

Фиш оценил шутку товарища. Он мечтательно произнес:

— Я думаю съесть кусочек пирога. По слухам, они их делают на заказ, из муки высшего сорта.

Все случилось до смешного просто, по крайней мере, так просто, как это обычно происходило только с Лайлом. Первый ключ к разгадке состоит в том, что все могло быть немного иначе, если бы коп не вошел в поворот на восьмидесяти пяти милях в час и мотор его автомобиля не заглох. Лишенный возможности манипулировать педалью газа, чтобы удержать машину — маленький трюк, который Лайл подсмотрел в специальной телепередаче Билли Бокдуранта — коп вылетел на встречную полосу, пропахав по противоположной обочине не менее полумили. Когда этот момент был пережит им без особых потерь, патрульный начал выруливать на дорогу. В конце концов это ему удалось, но машину так тряхнуло, что Лайл едва не перелетел на заднее сиденье.

Потом он собрался с мыслями и, вылезая из машины с немного менее уверенным видом, чем ему хотелось бы на самом деле показать публике, поплелся к капоту выяснять, в чем дело. На первый взгляд все выглядело отлично. Лайл снова забрался в машину и попробовал завести ее. После нескольких оборотов стартера мотор уже начал было схватывать, но дальше этого дело не пошло. Двигатель так и остался торчать под капотом, как кусок дерьма, неизвестно для чего помещенный туда. Коп уже знал, что это могло быть. До того, как он полностью ослабил гайки на воздушном фильтре карбюратора. Лайл понял, почему не заводится мотор. Так и должно было быть. Это было слишком отвратительное, полное дерьмо.

Коп протянул руку, сунув ее через окно в салон, и повернул ключ в замке зажигания. Стрелка на показателя температуры воды резко дрогнула и зашкалила; стрелка амперметра медленно доползла до минуса, подтверждая показания термометра, а стрелка показателя уровня топлива осталась на этом своем траханом нуле, будто умерла там. Боже, у него кончился бензин!

Лайл решил было поискать запасную канистру в багажнике, но тут вспомнил, что, покидая в спешке Эллингтон, взял ключ только от замка зажигания и совсем не учел того, что ему может понадобиться ключ от багажника.

Первой мыслью, пришедшей ему в голову, была следующая: посигналить проезжающим машинам. Но эта идея тут же оставила его, стоило только взглянуть на пустынный хайвей. Потом у Лайла родилась следующая мысль: пойти поискать бензин на заправке. Но и она недолго занимала его мозг. В поле зрения копа до самого горизонта не попало ни одного огня, ни единого признака жилья человеческого. Третья мысль была о самоубийстве. И ей тоже не суждено было прожить долго. Лайл заметил огни фар приближающегося ПРОКЛЯТОГО АВТОМОБИЛЯ надвигающиеся на него с запада. Он выбежал на середину дороги и встал там с разведенными в стороны руками. Он остановит этих сукиных сынов, если даже на карту будет поставлена его жизнь.

Почти так и произошло. Фары, слепящие Лайла, не замедлили своего движения, оказавшись в ста ярдах перед ним. Потом расстояние сократилось до пятидесяти ярдов... Когда надвигающийся автомобиль был всего в двадцати пяти ярдах и все еще делал хорошие семьдесят-семьдесят пять миль в час, Лайл начал прыгать и махать руками, как это делает группа поддержки на чемпионате по бейсболу. В последние доли секунды, оставшиеся в распоряжении копа, он сообразил резко отскочить в сторону. Лайл кубарем скатился в канаву.

На ноги поднялось существо, задыхающееся от гнева, сыпящее проклятья и покрытое пылью с головы до ног. Лайл отряхнулся, насколько это было возможно. Как оказалось, только для того, чтобы обнаружить следы то ли дерьма, то ли еще какой-то дряни на заднице своих штанов. Пятно чистке не поддавалось.

«Проклятье! Ты никогда не мог доверять этим людям, которые каким-то образом умудряются покупать импортные малолитражки», — подумал про себя коп. Но он еще встретит на дороге этого сукиного сына. Наверное, в двадцатый раз за этот день Лайлу пришлось пожалеть о том, что он сменил свою форму полицейского на гражданскую одежду перед выездом из Эллингтона. Черт бы побрал этот его камуфляж! В эти дни человек мог чувствовать себя в безопасности на дороге, только если он носит полицейскую форму.

Прошло двадцать пять минут ожидания, прежде чем показались огни другого автомобиля. Они принадлежали доисторическому грузовику — лесовозу Петербилту, который сбавил скорость и остановился, заметив Лайла, подающего сигналы. На этот раз все оглядело более реалистично, лесовоз встал на обочине. Водитель, чье прозвище было Дасти Дэн, оказался горелым, бородатым пожилым мужчиной. Создавалось впечатление, что его компания выбрала самое прочное, самое сильное дерево из тех, что составляли груз этой машины, и поместила его на сиденье водителя.

— У меня кончился бензин, — объяснил Лайл, стоя уже одной ногой на подножке кабины. — Как насчет того, чтобы подвезти меня?

Дасти Дэн кивнул и тут же тронул грузовик, не став дожидаться, пока за пассажиром закроется дверь. Через полминуты он уже мчал свой груз со скоростью семьдесят пять миль.

Машина отзывалась и аккомпанировала каждым развинтившимся болтом, каждым шарниром, каждым куском металла в кабине. Эффект от этих звуков полностью совпадал с тем, когда принимаешь участие в карнавальном шествии и проходишь сквозь симфонический оркестр как раз мимо перкашн*.

— Плохое место для того, кто застрял здесь без бензина, — проговорил тракер после того, как они проехали около пяти миль и не увидели ничего, кроме кустиков шалфея и заячьего горошка, растущих на обочине.

— Это ты мне говоришь? Я-то знаю, что ты — второй, кто проехал по этой дороге за последние полчаса, — отозвался Лайл.

— Ты бы и меня здесь не увидел, если бы нe Конвой. Слышал о нем? Все выпуски новостей трубят об этом.

Лайл кивнул в ответ.

— А какое ты имеешь отношение к Конвою? — с любопытством поинтересовался коп. Чутье подсказывало ему, что этот тракер — совсем не друг ему, скорее наоборот. Жизнь Лайла, несомненно, не стоила бы ломаного гроша, если бы этот загорелый бородач вдруг узнал, кого взял в попутчики.

— Собираюсь присоединиться, — естественным тоном бросил Дасти Дэн в ответ, будто это было самой обычной вещью в мире — присоединиться к Конвою. — В мои планы не входит доставка этих бревен в Амарилло к завтрашнему вечеру. Насколько я могу судить, эти ребята — тракеры — делают то, что должно быть сделано несколько лет назад, а сейчас они нуждаются в любой помощи, какую смогут найти.

— Особенно если учесть, что всем им рано или поздно надерут задницы, — рискнул заметить Лайл, стараясь больше не быть тем абсолютным ничтожеством, каким он, несомненно, был.

Дасти Дэн тяжело, исподлобья посмотрел на своего пассажира и сбросил газ, чтобы быть услышанным среди всех этой какофонии в кабине.

— А ты, часом, не один из прихлебателей Смоки, а? — потребовал он ответа с нотками обвинения в голосе.

— Я? Конечно, нет. Я ненавижу копов.

— Что ж, это хорошо, — с облегчением заметил Дасти Дэн. — Потому что, другими словами, я хотел сказать, что в этой кабине нет места самим Смоки и их поклонникам. Я не дал бы любому из них даже капли пота с моих яиц.

— Скажи, а сколько точно нам еще осталось до той бензоколонки, о которой мы говорили? — нервно спросил Лайл, когда они миновали еще одну неосвещенную, а стало быть, и неработающую заправку.

Тракер взглянул на приборную панель.

— Я думаю, что-то около одиннадцати миль. Может быть, чуть меньше — восемь-десять. Единственная станция, которая открыта в это время... — он вдруг перебил сам себя: — Ты ведь в курсе, что сейчас ночь, воскресная ночь... Так вот, она на полпути отсюда до Тукумкари.

Лайл откинулся на спину сиденья и заткнулся. Рядом с ним сидел еще один кретин, о котором он, если будет нужно, позаботится на обратном пути. Коп сидел сейчас тише воды, ниже травы, но это был не тот человек, который может забыть что-либо или кого-либо.

— А что ты думаешь насчет Конвоя? — раздался в полумраке кабины голос водителя. В нем слышались нотки сомнения, по поводу которых Лайлу придется поразмыслить.

— Конечно, они делают кое-что... — нейтрально произнес он, надеясь, что такой ответ пройдет. Но он не удовлетворил тракера. Дасти Дэн сердито посмотрел на копа.

— Кое-что! — взорвался он. — Я скажу тебе, они делают что-то!!! Как раз пришло время надрать задницы кое-каким ублюдкам, вместо того, чтобы только называть их своими именами. А что ты думаешь об этом цыплячьем г...е, копе, с которого все началось?

— Кто же этот коп? — наивно спросил Лайл.

— Оу! Эту кучу дерьма зовут Уэллэйс. Он из Аризоны. Я слушал истории об этом недоноске на протяжении многих лет. Насколько я знаю, он один из тех парней, что умеют выходить сухими из воды, — охотно пояснил тракер.

— Да, но, насколько я знаю, первый раз он остановил тракеров за превышение скорости, — предельно осторожно выступил в свою защиту Лайл.

— Ловушка. Именно так эта задница работает. Можешь заложить за это все прелести своей жены. Теперь ты понимаешь, что этот ублюдок — настоящее дерьмо? — заключил Дасти Дэн, глядя на Лайла и ища подтверждения своим словам.

— Да, — без особого желания согласился Лайл.

— Настоящая коровья лепешка, — продолжал Дасти Дэн, глядя прямо на копа.

— Конечно, — согласился Лайл. Господи, еще несколько минут этого диалога, и он сам поверит в свои слова. Для предотвращения такой возможности он ощупал пальцами значок полицейского, лежащий в кармане.

— Ладно. Вот что я тебе скажу. Я работаю тракером большую часть своей жизни. И я точно знаю: если мы когда-нибудь поймаем этого сукиного сына, когда он не сможет прикрыться своим значком полицейского... многие из нас с радостью трахнут его в задницу.

После этих слов секунд десять тракер и коп ехали в молчании.

— А кем, говоришь, ты работаешь? — спросил Дэн, пытаясь припомнить что-то.

— Путешествую, — быстро ответил Лайл. — Можно сказать, сейчас я путешествую.

Дэн понимающе кивнул головой.

— Что-то вроде торгового агента, да?

— Можно сказать и так, — согласился Лайл, мысленно занося имя Дасти Дэна в свой «черный» список.

Они обогнули невысокую возвышенность и, выехав из-за поворота, увидели полоску огней справа от дороги примерно в трехстах ярдах впереди.

— Это и есть та станция, — сказал Дэн. Он ударил по тормозам и остановился у самой бензоколонки.

— Я очень благодарен тебе, — произнес пассажир, с огромным облегчением выбираясь из кабины и придерживаясь одной рукой за вибрирующую дверь.

— Не стоит. Желаю удачи. И счастливого обратного пути, — ответил Дастин Дэн. — Если будут и здесь неожиданные неприятности, неподалеку есть автобусная остановка. Грэйхаунд** подойдет через... — он посмотрел на часы, — три с половиной часа. Ладно, мне пора двигаться и жать на педаль до отказа, если я собираюсь догнать Конвой, пока он делает что-то хорошее.

Грузовик взревел и быстро исчез из вида, умчавшись по хайвею. Лайл проводил лесовоз долгим взглядом, посмотрел на заправку и медленно двинулся к станции. В одном он был абсолютно уверен — он не будет ждать три с половиной часа этот чертов автобус. Автоматически он полез в бумажник, но вспомнил, что собирается искать не там. Коп вынул из кармана брюк значок полицейского и пихнул его поближе, в карман рубашки.

Слава Богу, он был на стороне Закона. Дьявольски не приятные времена прошли. Настала пора дать почувствовать уважение к себе как к представителю Закона.

Об уважении шла речь, хотя и довольно странная, и в разговоре губернатора Хаскинса с оставшимся с ним в большом особняке вторым помощником.

Они только что посмотрели выпуск последних новостей, рассказавший о фиаско Арнольди. Крупным планом была показана попавшая в западню рука помощника и его лицо, кричащее и уверяющее, что он будет держаться до конца.

— Гм, — выдавил из себя Биг Хэнк, — отличное уважение к Закону и приказу. Вот что для тебя сделали тракеры.

Хаскинс рассмеялся и сказал:

— Генри, все эти годы политического опыта наложили свой отпечаток на твое чувство юмора. Разве ты не видишь истинное предназначение всего этого?

Биг Хэнк продолжал хмуриться еще несколько секунд, а потом вдруг заулыбался. Улыбка сменилась легким смешком, перерастая в неконтролируемый приступ истерического хохота. Хаскинс присоединился к своему помощнику, громогласно извергая раскаты смеха.

— Не могу сказать, чтобы время от времени у меня не появлялось желание сделать нечто подобное, — произнес Биг Хэнк. — Может быть, это чему-нибудь научит мальчика-политика.

— Что ты имеешь в виду?

Биг Хэнк наклонился вперед и встретился с многозначительным взглядом собеседника.

— Если ты сунешь палец в духовку плиты, найдется кто-нибудь, кто захлопнет крышку.

— Генри, я действительно хочу попытаться сделать это, — серьезно ответил Хаскинс. — Я думаю, это сможет оказаться полезным.

— Это политический динамит.

Губернатор положил руку на плечо старшего по возрасту мужчины.

— Я знаю, что ты прав, Генри, — проговорил он, — и очень скоро мне придется убедиться либо в том, что все получилось, либо в том, что я остался вне политики. Но сейчас, до того, как пришел этот судный час, позволь мне пару раз действительно представлять интересы народа. О'кей?

Биг Хэнк покачал головой. На его лице отразились оба чувства, боровшиеся сейчас в душе: восхищение и отчаяние.

— Ты пожалеешь об этом, — торжественно предупредил он губернатора. — То, что ты задумал, не имеет никакого смысла. Не в этом мире.

Прошло три четверти часа, и Уилли Джонсон вызывал по СВ полицию штата, сидя в грузовике-буксире. Щуплый маленький человечек примерно сорока лет, Уилли, казалось, был создан для того, чтобы послужить прототипом комического персонажа для Дон Кихота. Он устроился работать ночным дежурным на станцию «Севернз Кроссинг Мобил». Уилли вынудила это сделать его жена, пригрозившая, что выгонит из дома этого бездельника, единственные занятия которого — раскладывание пасьянсов и неотрывное, каждодневное сидение перед экраном телевизора.

— Честнейший сержант, — говорил сейчас в микрофон СВ этот ночной дежурный, — я точно рассказал вам, как все произошло. Я видел и думал о стоянке, как обычно это делаю на работе, когда огромный лесовоз въехал на заправку и высадил этого парня... Что?.. Нет, я не думаю, что водитель грузовика был с ним заодно. Наверняка просто подвез. Как бы то ни было, этот парень подходит ко мне и хладнокровно говорит, что у него кончился бензин в нескольких милях отсюда. Тогда я говорю: «Сколько вам нужно?» А он отвечает: «Пару галлонов». Я ему: «Оставьте пять долларов в залог, это меньше, чем будет стоить ваша канистра. Таковы правила компании».

Ну вот, тогда он тычет пальцем в значок, который торчит у него из кармана и говорит, что он офицер полиции и сейчас критическое положение... Нет, я точно не видел, но это был не значок полицейского из Нью-Мексико, потому что я знаю, как выглядят их знаки. Послушайте, сержант, это был довольно крупный парень. Я не собирался драться с ним, несмотря на то, что мне чуть было не пришлось это сделать.

Когда я дал ему бензин, он сказал: «А сейчас ты отвезешь меня к моей машине». Я заметил: «Не могу. Это противоречит правилам компании», — но это его нисколько не волновало. Он еще раз показывает свой значок и приказывает мне побыстрее запихивать мою задницу в машину. Эти ублюдки успеют выбраться из штата до того, как он доберется до них... Да, именно так он и сказал — «эти ублюдки успеют выбраться из штата до того, как я доберусь до них».

Короче, я отвез его к машине на тягаче... Да, это был белый «додж», даже скорее всего цвета слоновой кости. Задний номерной знак был погнут, видимо, вследствие удара, так что я ничего не смог разобрать. Он залил бензин, примерно полканистры, а потом, как летучая мышь, вырвавшаяся из ада, помчался на восток...

Да, я заметил еще одну странность. У меня в кабине работало радио. Как раз передавали сводку последних новостей, вы знаете, по поводу этой встречи губернатора и тракеров в Тукумкари. Так вот, мне кажется, это сильно расстроило его, очень сильно. Как раз после этого сообщения он подскочил, как ужаленный, забрался в свою машину и рванул с места.

Подождите минутку. Я только что вернулся на станцию и заметил, что на одной из колонок взломан замок.

Это, должно быть, его рук дело. Нет, я не могу это доказать, но я не думаю, что он уедет слишком далеко, имея в баке всего около галлона, а кроме того, он поехал в эту сторону. Почему бы вам не прислать кого-нибудь сюда, чтобы снять несколько отпечатков пальцев...

Вы хотите сказать, что ВСЕ ваши люди заняты этим Конвоем? Отлично, просто замечательно, будь я проклят... Да, я уверен, вы проследите за этим. Конечно. Между прочим, сержант, если вы поймаете этого парня, дайте мне знать. А ему передайте от меня один хороший удар. Он самый самодовольный упрямый козел, которого я когда-либо встречал.

Как раз в этот момент самый самодовольный упрямый козел, которого вообще когда-либо кто-либо видел, пылил по дороге, принимая очередное решение. С тех пор, как он услышал новости о встрече губернатора с тракерами, Лайл осознал, что его часы потенциального героя сочтены. Коп знал, что очень часто результатом такого рода переговоров была амнистия.

Это слово билось в его кишках, как полупереваренное «чили реллено». Если эти проклятые тракеры избегут наказания, из всех людей, преследовавших их, именно он, Лайл, будет выглядеть самой настоящей задницей. Коп готов был пойти на все, чтобы не допустить этого. По крайней мере, если уж на то пошло, прежде чем эти сукины дети вернуться к нормальной жизни, он постарается достичь некоторых из них.

Разумеется, он может привлечь к себе больше внимания, чем ему хотелось бы. Не исключена была возможность, что он разобьется, врезавшись в какого-нибудь идиота, недостаточно быстро убравшегося с дороги. Опасность усугублялась тем, что во время песчаной бури вышла из строя сирена его автомобиля. Но все это не имело сейчас значения. Настало время действовать.

Лайл проехал указатель «Вилбур, население 2800 человек, лимит скорости 35 миль в час», взглянув на него с усмешкой и намеренно увеличив скорость. Нажимая одной рукой на клаксон, коп устремился к центру города. Стрелка спидометра замерла на отметке девяносто трех с половиной миль в час Нет нужды говорить, что рев двигателя и вой клаксона разбудил множество людей, включая одного пожилого джентльмена. Этот почтенный господин торопливо выбежал из дома полюбопытствовать, что происходит, и чуть не стал первой жертвой взбешенного полицейского.

Деревенский констебль тоже был в числе разбуженных. Сначала звуками клаксона, а чуть позже серией гневных телефонных звонков избирателей. Как водится, первым делом он наорал на свою жену а потом позвонил в полицейское управление.

— Привет, Карл. Это Джим Линдкуист из Вилбура. Я получил много жалоб на сумасшедшего водителя, гнавшего через центр города на ста милях в час и не убирающего руку с клаксона всю дорогу... Да, я знаю, что ты небольшая шишка, но я подумал, что ты должен быть в курсе... Один из звонивших сказал, что это был белых «додж». Задний номер, кажется, погнут или потерян... Что? Ты думаешь, это тот самый водитель? Хорошо, хорошо. Ворвался на заправку Севернз Конэз, да?.. Похитил ночного дежурного?.. Грубит и тычет в нос значком?.. Если он снова появится здесь, я сразу же тебе позвоню.

Тем временем при выезде из города у Лайла возникли трудности. То ли от гнева, то ли от облегчения, что ему удалось проскочить через город, а может быть от полного изнеможения он проскочил поворот на «Мазоник Темпл» и, пропахав лужайку, снес полкрыльца стоящего неподалеку дома.

Мужчина в домашнем халате выскочил на шум и, увидев развороченный газон и то, что осталось от крыльца, в ярости бросился к машине и выдернул копа из-за баранки.

— Какого дьявола ты здесь делаешь, кретин? — возмутился он. впечатав непрошенного гостя в машину.

— Офицер полиции, — проквакал Лайл, глазами показывая на торчащий из кармана значок. — Я на специальном задании.

— Что там происходит, Гарри? — раздался из-за полуоткрытой входной двери испуганный женский голос.

Гарри сердито махнул рукой.

— Оставайся в доме, Миртл, — полуогрызнулся, полускомандовал мужчина. — все в порядке. Я сам разберусь.

Он повернулся к Лайлу.

— Послушай, кретин. Я полагаю, ты знаешь, что причинил значительный ущерб моей собственности, не считая морального ущерба, причиненного мне и мое жене, — сурово произнес Гарри.

Но слова мужчины не доходили до Лайла. Его внимание было сосредоточено на часах, украшающих запястье хозяина дома. До переговоров оставалось совсем немного времени, а он все еще находился в добрых пятидесяти милях от места встречи. Коп скользнул обратно в машину и повернул ключ в замке зажигания. Каким-то чудом мотор сразу завелся и ровно загудел. Лайл включил скорость и начал разворачиваться, оставляя на газоне части бывшего крыльца.

— Не могу больше задерживаться для объяснений, — выкрикнул он изумленному Гарри. — Прочитай завтрашние газеты — и все поймешь.

Автомобиль, взревев, выехал со двора, оставляя две глубокие борозды, как напоминание о случившемся.

— Да, сэр. Мы уже получали на него жалобы этим вечером.

— Господи, — дежурный офицер повернулся к лейтенанту, вызванному в участок после поступления второй жалобы. — Теперь он въезжает в дома.

— Что?

— Мне только что позвонил мужчина из Вилбура. Кажется, этот некто проехал сквозь ограду, пересек газон и впечатался в крыльцо дома этого парня. Это один и тот же человех — значок другого штата и все остальные приметы...

— Надо сообщить всем патрульным в районе, чтобы они высматривали этого маньяка. Проклятый Конвой и так достаточная неприятность для одной ночи. Я хочу, чтобы этот еще один лунатик был немедленно задержан. До того, как чертовы газетчики уцепятся за это.

Они настигли его в маленьком местечке Виктор, обозначенном на карте крошечкой точкой к западу от Тукумкари. Это был сдвоенный патруль. Два автомобиля, до этого ехавшие один впереди, а другой сзади машины Лайла, подрулили с разных направлений и пристроились по обоим бокам «доджа» копа.

— Выйдите из машины, пожалуйста, — произнес один из полицейских, сидевших в переднем автомобиле. Оба патрульных уже расстегнули кобуры своих пистолетов и были наготове. Лайл неохотно повиновался.

— Одну минутку. Ребята... — начал было протестовать он.

— Повернитесь кругом и положите руки на машину, пожалуйста, — прервал его патрульный, стоявший за спиной.

— Сейчас самое неподходящее для этого время. Лайл начинал выходить из себя из-за этих двоих.

Они обращались с ним, как с самым отъявленным преступником.

— Взгляните-ка на это, — потребовал он, зло тыча пальцем в пресловутый значок.

— Присмотри за ним, Джек, — произнес потерявший терпение первый полицейский. Он подошел поближе, чтобы взглянуть на карман Лайла и его содержимое. — Это значок штата Аризона, — заключил он после беглой проверки, которая, как показалось Лайлу, длилась вечно.

— Конечно. Я же говорю... — Лайл решил, что сейчас его может выручить только правда. — Потому что я шериф из Аризоны. Меня зовут Лайл Уэллэйс. Вы слышали обо мне по телевизору. Я преследую этот Конвой все время от самой Аризоны.

— Что ж, есть у вас подтверждение этому, мистер Уэллэйс? Документы? — спросил стоящий сзади патрульный изменившимся тоном, заметно удивленный.

— В этом все дело. Я остановил тех двух парней недалеко от Санта Розы, чтобы они подвезли меня. Но эти ублюдки столкнули меня в канаву, а потом наставили на меня нож и забрали мой бумажник. Деньги, водительские права... все.

— Так у вас нет никаких доказательств, кроме этого значка? Вы это хотите сказать?

— Да, но вы можете позвонить шефу полиции в Эллингтоне. Там я взял эту машину. И есть еще два агента ФБР. Они тоже могут сказать, кто я.

— Агенты ФБР?

— Да. Двое. Одного зовут Гамильтон, имени другого не помню. После того, как я высадился из вертолета, они направились в Санта Фе.

Патрульные переглянулись. Рассказ Лайла заинтересовал их, но хорошего понемножку.

— Мистер Уэллэйс, боюсь, вам придется поехать с нами. Мы проясним все эти недоразумения в участке.

— Вы имеете в виду, я арестован?

— Скажем просто, нам бы хотелось, чтобы Вы проследовали за нами.

— Отлично. Я не пойду, — проворчал Лайл. — У меня нет времени.

И тут началась драка. Лайл был достаточно опытным копом и разбирался в тактике полицейских, чтобы предусмотреть удар сзади. Он подставил локоть и нападающий патрульный отлетел к своей машине. Чего Лайл не ожидал — так это реакции его партнера, который влепил ему кулаком точно в солнечное сплетение еще до того, как первый нападающий коснулся земли. Этот второй схватил Лайла за руки, завел их ему за спину и защелкнул наручники. Битва была закончена.

— Когда фэбээровцы узнают об этом, ты очень пожалеешь, — предупредил Лайл, едва смог перевести дыхание.

— Конечно, приятель. Конечно, — отозвался патрульный, заталкивая копа в машину и забираясь рядом с ним на заднее сиденье. — Я отбил себе руку из-за тебя. Ты рассказал интересную историю. Я почти поверил в нее.

Казалось, до того момента, как открылась дверь тюремной камеры, Лайл провел внутри часы, если не дни. Два фэбээровца и капитан местного полицейского управления подошли к камере Лайла и остановились у решетки.

— Отлично, отлично, Лайл, — радостно произнес Гамильтон. — Мы всегда находим тебя в самых неожиданных местах.

— Полный перечень преступлений в заведенном на тебя досье, — вставил в разговор Фиш, помахивая папкой. — Ты был очень занят...

— Ну вы, две обезьяны! Вы вытащите меня отсюда или так и будете стоять и разевать ваши пасти всю ночь?! — прорычал Лайл.

— Я полагаю, что этот человек, — заметил капитан. Он надеялся продержать Лайла взаперти по крайней мере до наступления утра.

Гамильтон кивнул.

— Откройте, дверь, сержант, — обратился капитан к другому офицеру, только что вошедшему со связкой ключей.

— Спасибо большое, — огрызнулся Лайл сразу на всех четверых мужчин. — Чем вы занимались? Задержались выпить по чашечке кофе?

Гамильтон и Фиш отвели глаза в сторону, чтобы не выдать себя. Капитан направился к выходу.

Он весь ваш, — сказал полицейский двум агентам. — Приветствуйте его.

Фэбээровцы и коп вышли наружу. Ожидая, пока из полицейского гаража пригонят то, что осталось от машины Лайла, Гамильтон повернулся к копу.

— Знаешь, Лайл, — доверительно сообщил он, — тебе везет, сукин ты сын. С того момента, как ты подставился в Эллингтоне, им следовало сразу предъявить тебе обвинения, предвидя дальнейшие инциденты.

— Тебя могут заставить заплатить за тот дом, который ты разрушил в Вилбуре, — с надеждой в голосе добавил Фиш. — Этот вопрос все еще обсуждается.

— Послушайте, вы, две мудрые задницы! Еще до того, как я доберусь до Конвоя, этот штат уже начнет строить мне памятник. Так что вам, два кретина, лучше убраться с моей дороги, если вы не хотите заработать неприятности.

В этот момент в воротах подземного гаража показался автомобиль, который они ждали. Не успел патрульный, сидящий за рулем, вылезти из машины, как Лайл уже залезал на переднее сиденье, устраиваясь на месте водителя.

— Пока, котятки. Знаете, все ваши проблемы в том, ребята, что ваши головы очень похожи на задницы. Вы даже не в курсе, что делать дальше.

— То же самое можно сказать и про тебя, — добродушно, с юмором заметил Гамильтон.

— Послушайте, гниды, между мной и вами есть одно различие. У меня есть план, а у вас его нет.

С этими словами Лайл, взревел двигателем, исчез из вида, подняв облако пыли и оставив на асфальте следы резины от колес.

— Как ты думаешь, у него может на самом деле быть какой-нибудь план? — спросил Гамильтон напарника.

— Будем надеяться, что нет, — мрачно ответил Фшп. — У меня такое чувство, что наша сторона в недалеком будущем заимеет все неприятности, какие только вообще возможно иметь.

Через полчаса, добравшись наконец до Тукумкари, Лайл все еще обдумывал то, что назвал планом. Он съехал на обочину недалеко от перекрестка при въезде в город и сидел сейчас в баре, размышляя, какого черта ему делать теперь, когда он уже здесь.

Худощавый подросток, который выглядел так, будто его протащили сквозь французскую жаровню, стоял за стойкрй, дежуря в эту ночь.

— Слышали о Конвое? — радостно спросил он Лайла, подавая заказ — черный кофе. — Они только что проехали мимо.

— Да? — этот парнишка был, конечно, задницей, но иногда от них, этих дырок в ж..е, получаешь массу полезной информации.

— Я видел Резинового Утенка, — продолжал тинэйджер. Он, очевидно, готовился к новой карьере — профессионального свидетеля. — И я видел леди рядом с ним. А вы знаете, что сделал тот, кого они называют Спайдер Майк? Он свернул с дороги. Как раз на подъезде к нашему городу. И поехал на юг.

В мозгу Лайла при этих словах вдруг разом зазвенели все колокольчики, подающие сигнал тревоги.

— Он ЧТО? — спросил коп недоверчиво.

— Это потому, что его жена рожает. Я слышал это по СВ, когда тракеры проносились мимо.

— Какой у него грузовик?

— Это был Даймонд Рео, совсем старик... Но что у него было в кузове, я так и не смог разобрать...

Лайл мысленно вернулся в то утро на хайвее. Три грузовика... Точно, это был Спайдер Майк. Коп метнулся к двери.

— Эй, мистер, — закричал ему вслед мальчишка. — Вы не выпили ваш кофе.

— Все в порядке, — ответил Лайл, когда из полуоткрытой двери бара осталась торчать только его голова. — Я еще и не платил за него.

Он подбежал к своей машине и достал из ящичка для перчаток карту Нью-Мексико. Полицейский внимательно изучил ее, проверил и перепроверил еще раз, чтобы быть абсолютно уверенным. Из глубины его души раздался какой-то дьявольский смешок. Ошибки быть не могло. Все просто великолепно.

Лайл поспешил к платному таксофону на хайвее и использовал свой последний десятицентовик, чтобы сделать междугородний звонок.

— Привет, Тини, это Лайл Уэллэйс... Да, давно не виделись. Послушай, я здесь, около Тукумкари, иду за этим стадом — Конвоем... Да, конечно, они кучка кретинов. Но послушай, у меня есть хорошая новость. Один из их лидеров откололся и едет в твою сторону... Слава Богу, его жена надумала как раз сейчас родить ребенка. Где-то в тех местах. Тракера зовут Спайдер Майк, и он должен быть у тебя меньше, чем через час. Едет на старом раздолбанном Дайоне Рео. Ты не можешь его пропустить... Действительно, смешно... Но послушай, если ты остановишь его, станешь известным, мальчик... Забудь об этой чертовой амнистии. Ты в Техасе, а это совсем другой штат. Конечно, я поеду вслед за ним, но из-за своей жены, которая может разродиться в любой момент, он не станет задерживаться в пути... Мы поймаем этого голубка... Все, что ты должен сделать — это держать дверцу ловушки открытой и захлопнуть ее, как только птичка запорхнет внутрь. Крепко закрыть замочек — и все.

Повесив трубку, Лайл направился к машине. Он возложил на Тини часть своей работы и был доволен тем, что большой парень, тракер, попадется в сети тогда, когда меньше всего этого ожидает. Они, несомненно, схватят эту птичку, и у них появится кое-что еще — почти идеальная приманка.

* Перкашн — англ. persucion — инструменты типа барабанов: коубэлл, там-там, цимбалы, коиги.

** Грэйхаунд — рейсовый автобус между городами.